Я тоже так думала. А вот как походила неряхой, так и передумала. Не смогу. К тому же и арн на меня внимания не обращает, вон, сколько раз уж виделись, а он как на пустое место смотрит.

Я торопливо намылила тряпицу, провела ею по щекам и принялась оттирать черные следы. Спустя несколько минут вода в тазике стала темной, а мое лицо приобрело свой первоначальный цвет.

Во дворе раздался звон колокола. Два удара. Значит, до начала общего сбора осталось пятнадцать минут.

– Красивая ты все-таки девка, Илинка, – задумчиво сказала Злата, наблюдая, как я заплетаю волосы. – Недаром на тебя Данко заглядывается. Зря ты от него нос воротишь, он парень хоть куда. Жила бы сейчас, как сыр в масле, и не в нашей конуре, а в башне. И ела бы досыта, и спала, сколько вздумается.

Соседка вздохнула, видимо, представив, каково это – с утра до ночи ничего не делать и теплые калачи есть, а я только рукой махнула. Ни к чему мне Данко, да и остальные охранники тоже. Не для меня такая жизнь – без венца, без любви, по одной только выгоде. Нельзя мне через себя переступать, Паница не раз говорила, чтобы я за честь свою держалась и на что попало ее не разменивала.

«Как бы плохо ни было, терпи, – наставляла она меня в тот последний день. – И честь девичью блюди, на блага мирские не разменивай».

– Ты чего застыла? Не слышишь? Колокол бьет! – поторопила меня Златка, и я, затянув на рубахе пояс, выскочила за дверь.