— Моя дочь колдунья, злая. Очень злая. Поэтому у нее соломинка во рту и рукавицы на руках. Соломинка с заговором на молчание. Она даже ест и пьет с соломинкой. Грызть она ее не может, лишь рассасывать. Время от времени, мне нужно менять ее и делать это вовремя, иначе она может натворить много бед. А чтобы она сама не смогла вынуть соломинку на руках рукавицы, которые невозможно снять самому. Больше он ничего сказал. Всю обратную дорогу мы молчали.

   Вечером Анне стало хуже. У нее был жар. Тело била лихорадка. Николай сидел рядом с ней и прикладывал мокрую тряпку ко лбу. Он был так увлечен, что не заметил, что соломинка во рту дочери исчезла.

   — Ааааззх, —  тут же прошипела вдыхая в себя сквозь зубы девочка.

   — Хааааазз, — синхронно выдохнула мать.

   — Аааааззх, – длинно провыла втягивая остатки жизни матери в себя маленькая ведьма.

   — Хааааз, – выдохнула мать.

Николай понял, что опоздал. Он метнулся к дочери с соломинкой, воткнул ей в рот, но было уже поздно.

Анна выдохнула весь воздух из легких. Николай опустился к ногам Анну, обнял ее за голову. Она часто моргала. Они смотрели друг другу в глаза. Прошла минута и взгляд ее начал мутнеть. Она еще пыталась сокращать живот, в попытках раскрыть легкие, но ее старания были все слабее и слабее.  Анна умерла.

Мы парализованные, молча смотрели на ужасную сцену.

Николай как-то весь съежился, закрыл руками лицо и очень тихо заплакал. Он проплакал около часа. Потом так же неожиданно закончил. Резко повернулся, сменил соломинку во рту дочери.