Меня погрузили в машину, привезли в аэропорт, который не вызвал во мне никаких ощущений. А ведь совсем недавно это был для меня мой второй дом… Машина «скорой помощи» выехала на летное поле прямо к самолету Кенджи, и я не могла себя удержать – все оглядывалась, напрягая глаза до слез, но его нигде не было. Все, остался только сам самолет, и если Кенджи не будет и в нем, надеяться больше не на что. К самолету подогнали специальный трап-подъемник, на который погрузили мою каталку и подняли к двери. Там санитары, сопровождавшие меня до самолета, закатили каталку в салон, в котором специально убрали часть кресел, что бы каталка встала. И тут я едва не вскрикнула от удивления – к нам вышли, сияя формой, Алина и Влад.
-Муська! Господи, как ты нас напугала! Аэропорт весь «на ушах»! – закричала она, подбегая ко мне и хватая за руку. – Петрович сам прибежал бы, но он срочно уехал по каким-то делам… Господи! Да что с тобой такое?! Говорят, что сердце? Ты же всегда здоровая была! И выпивали сколько, и всякое такое, и ничего, ты никогда ни на что не жаловалась. Или, поди, терпела?.. А может, обидел тебя кто сильно? А? Не японец ли этот часом?
-Так, стоп, барышня! – вмешался доктор. – Марии сейчас нужен полный покой!.. Достаточно было справиться о ее самочувствии.
-Извините… — сразу сникла Алька – такой строгий голос был у доктора. – Может, воды, сока или чаю? Кушать хотите?.. У этого японца просто шикарный запас!
-Вы-то как здесь оказались? – спросила я. – У него же наверняка свой экипаж.
-Это я настоял, — вмешался доктор. – Мне подумалось, что нам с нашим экипажем как-то спокойнее будет.
-Ну, кричать: «Банзай!» и сбрасывать бомбы мы точно не станем! – усмехнулся Влад. – А самолет хороший, за это я ручаюсь! Старался для себя, самурай!
Меня больно покоробили его слова, словно, ими он пытался сказать: « Я же предупреждал тебя!». Мой доктор заметил мою реакцию взял за руку.
-Не думайте ни о чем! Не сейчас! – тихо произнес он. – Самолет и вправду очень хороший, долетим быстро и сядем мягко. Ничего, все будет хорошо. А то, что здесь нет Симосавы… Мало ли, в чем причина. Поверьте, если суждено, вы будете вместе! Это точно.
-Но, что, если подобными фразами мы прикрываемся, как щитом не только и даже не столько от того, что случается или не случается, а от того, что мы ничего не можем с этим поделать? Что, если нет никакой предопределенности и только поступки людей, наши поступки влияют на ход событий? Никакой судьбы, рока и так далее.
-Вы боитесь, что не сделали чего-то такого, что навсегда привязало бы вас к нему? Что-то не сказали?
-Я не знаю! – выкрикнула я. – Иной раз мне кажется, что я даже слишком много сказала! Я сама, по сути, навязалась ему, дала понять, как много он значит для меня, буквально, с момента нашей первой встречи с ним… Вы не поверите, но мы слышали друг друга мысленно! Даже нет, не мысленно, сердцем! Это было поразительно!
-А теперь?
-Теперь я не слышу ничего. Словно, и нет его больше. Вообще нет среди людей… Что я говорю?!.. Как вас зовут, хотя бы? А то я вам все вот тут выкладываю, и даже не знаю, как к вам обращаться.
— Кирилл Владимирович. Но это очень трудно выговаривать, и для вас можно просто Кирилл… Знаете, японцы могут казаться странными, сдержанными и при этом улыбчивыми. Это может быть просто формой особенной вежливости и воспитания. А при этом у них столетиями формировался культ самурая, воина, готового пожертвовать всем ради своего господина, своей чести и так далее. Бог его знает, что это за люди! Но… я успел посмотреть в его глаза. Огромная тревога, самый настоящий страх! О, нет, не за себя или за какие-то свои принципы, убеждения – за вас, страх потерять вас, который он просто не мог спрятать, как ни старался… Мне трудно судить и я лезу, попросту говоря, не в свое дело, но я не могу смотреть, как вы страдаете, как мучаете свое и без того больное сердце! Подождите. Дайте ему время… Ну, вот, мы кажется, и взлетаем. Я слышал, этот Ковальский – друг Петровича и хороший военный летчик. Стало быть, бояться нам нечего!
-Я тоже знаю Ковальского. Даже близко знаю.
-Вот как?!.. Я правильно понял, у вас с ним… Простите! Я просто идиот!
-Это я – идиотка! – возразила я, чувствуя, как самолет мягко разгоняется по взлетной полосе и, отрываясь от нее, набирает высоту.
Мою каталку закрепили так, что бы она не покатилась при наборе высоты и снижении на посадку. Но Кирилл все равно придерживал ее и следил, что бы капельница держалась ровно. Наконец, самолет выровнялся.
-Ну вот, мы и в небе… — констатировал Кирилл. – Вы летали когда-нибудь, Машенька?
-Признаться, нет. Хоть и работаю в аэропорту.
-И вы даже никак не отреагировали на взлет?! В первый-то раз?? Удивительно! Нет, конечно, не обязательно визжать от страха или восторга, но у вас ни один мускул не дрогнул, выражение глаз не изменилось! Это что, такая выдержка или отсутствие воображения?
Я видела, что он пытается шутить, и я постаралась улыбнуться – уж очень он обо мне заботился.
-Не успела испугаться!.. И потом, у нас хороший пилот – взлетели мягко.
-Посмотрим, какая посадка будет! Считается, что это сложнее, чем взлететь… Впрочем, сейчас все компьютеризировано, а уж тем более, этот самолет. Все-таки, он принадлежит хозяину авиакомпании!.. А почему вы назвали себя идиоткой?.. Вы жалеете об отношениях с этим Ковальским?
-По правде сказать, да… Вернее, так получилось, что я оказалась разочарована в нем, сильно разочарована. Все шло хорошо, пока не появился Кенджи. Я… оказалась просто околдована им, так, словно, на всем свете больше никого нет, никого не видела вокруг и ничего.
-Это о вас в городе рассказывали, как вы танго на конкурсе вслепую танцевали? – задумчиво спросил Кирилл.
-Да, — прошептала я оттого, что еле слезы сдерживала.
-Не плачьте, прошу вас! – взмолился доктор. – Ну, нельзя вам!.. Лучше скажите, что же Ковальский в этой истории?
-Зачем вам это? Праздное любопытство?
-Да не совсем… Вы, может быть, хотите пить или есть?
-Чаю бы. А есть не хочу.
-Это из-за лекарств… Алина? – позвал он. Она тут же подбежала и была почему-то странно бледна. – Принесите чаю для Машеньки, сахара побольше и не очень крепкий. А мне кофе, черный.
-Хорошо. Сейчас.
И умчалась.
-Так что же он? – Кирилл со странным выражением лица поглядел Альке вслед.
-Понравилась? – поинтересовалась я с улыбкой.
-А? – мой вопрос оторвал его от каких-то мыслей. – Да, девушка очень красивая, но что-то нервничает. Первый раз летит, что ли?
-О, нет! Она – опытная стюардесса.
-Тогда чего бы ей волноваться?
-Может, боится, что Влад опять на меня внимание обратит…
-Она любит его?
-Как кошка! Они познакомились раньше, чем мы с ним. И она влюбилась с первого взгляда. Но он очень быстро переключился на меня… Знаете, нехорошо так говорить, но Алькина репутация оставляет желать много лучшего. Мужики липнут к ней, но ни у кого ничего серьезного к ней нет. Влад, видимо, понял это и закрутил с ней так, развлечься. Да и она никогда особенно не влюблялась, пока вот Влада не встретила. Он – ко мне, а с ней истерика… Дурацкая история, в которую я ни за что не полезла бы, если бы Влад мне тоже не понравился бы.
-О, да, мужик привлекательный! – заметил Кирилл, и я не поняла, серьезно он или шутит. – Да еще КВС! Таких женщины любят…
-А я и не отрицаю!.. Он мне очень нравился – эффектный, интересный, очень красиво ухаживал, заботливый и нежный. Казалось бы, чего еще?! Но появился Кенджи, и я поняла, что Влада я и не любила, что до Кенджи я и не жила. Понимаете… это здорово, когда у женщины есть повод гордиться своим мужчиной, это просто замечательно! Но Кенджи… он таков, что я не просто горжусь его известностью, талантом, внешностью, успехами. Мне это и не нужно. Боюсь, что не будь он популярным актером, богатым человеком, меня все равно потянуло бы к нему… Тогда, в аэропорту, когда мы встречали его, я, ничего не понимая, готова была броситься к нему в объятия и никогда, ни за что не отпускать его никуда. Это было поразительное чувство! Сладкая боль… Когда ты мозгом понимаешь, что с тобой что-то не так, но иначе ты просто не можешь, ты думаешь о человеке, мечтаешь о нем и получаешь наслаждение только от этого, чувствуя, что готова на все, лишь бы ощутить объятия, поцелуй, лишь бы отдаться ему всем своим телом, всем существом своим, потому что, сердце уже отдано…
-Поразительно! – пробормотал Кирилл. – Но ведь он – настоящая «звезда» и, наверное, умеет себя преподнести в шикарных костюмах, показывая манеры высшей пробы и так далее. Понятно, что для такой девушки, как вы – очень тонко чувствующей, с высокими запросами относительно мужчин – это в лучшем смысле! – такой человек действительно притягателен. И если другая еще подумает о его возрасте, о том, что Симосава – все-таки, японец, то вы достаточно умны и изысканы в чувствах, что бы понимать именно душой его истинные качества, как мужчины, как творческого, одаренного человека… Я могу оценить ваш выбор по сравнению с тем же Ковальским.
-Да разве же дело в этом?! – вскричала я. – Поверьте, дорогой мой доктор, что и вы… Знаете, если бы Кенджи никогда не было на свете и я знала бы вас раньше, вместе с Ковальским, я бы скорее выбрала вас. Ну, если, конечно, вы проявили бы ко мне интерес! – я улыбнулась. — В вас есть что-то очень теплое, надежное и безупречное. То, чего не было в нем при всех его манерах, шикарности и профессии КВС-а, которая, безусловно, всегда ценилась женщинами… Вот вы же, мужчины, говорите, что для успеха в женщине должна быть какая-то загадка. Так не думайте, что мужчин это не касается! В мужчине тоже должно заключаться что-то непостижимое, от чего тает сердце женщины и ей становится наплевать на его положение, его деньги, профессию, хотя, это все немаловажно, потому что, свидетельствует об уважении к самому себе, без которого мужчина уже не мужчина, а так, холоп. Холоп тоже честно зарабатывает свои деньги, он может быть неплохим человеком, но… не более того. Понимаете, не обижаетесь? Хотя, вам и нечего обижаться! Вы – прекрасный врач, наверняка, неплохо зарабатываете и в состоянии обеспечить свою женщину, а кроме этого, уважаемы вашими коллегами и пациентами. А это и есть положение.
-А загадка во мне заключена? – доктор грустно улыбнулся, вовсе не издеваясь над моими словами.
-Да. Думаю, что да…
-Спасибо… Но вы не закончили вашу историю о ситуации с Ковальским и Симосавой. Можно узнать, как все сложилось?
-Ковальский не мог смириться с тем, что я оставила его. Он пытался овладеть мной вопреки моему желанию, ударил меня, но Кенджи, слава Богу, всегда оказывался рядом и спасал меня. В итоге Ковальский сдался, и вот сегодня я вижу его впервые после этой истории…
-И он не подошел, что бы поприветствовать вас, спросить, как вы себя чувствуете, выразить сочувствие… Это не странно, но для настоящего мужчины, я считаю, недостойно. В конце концов, я так понимаю, вы ушли от него честно?
-О, да. Я отказалась от него почти сразу. Как только поняла, что больше не могу с ним спать, что не люблю его. Хотя, Кенджи на тот момент никакого интереса ко мне не проявил.
-Что ж, чем дальше, тем больше мне это не нравится. Но, будем надеяться, господину Ковальскому хватит ума…
-Господа! – голос рванулся из динамика так неожиданно, что мы с моим доктором невольно вздрогнули. – Прошу внимания! На данный момент я – единственный пилот этого самолета, а, следовательно – единственный, кто способен его посадить. Вам придется слушаться меня беспрекословно, не задавая вопросов, не пытаясь, тем более, мне помешать. Думаю, вы понимаете, что от этого зависит ваша безопасность и жизнь. Самолет находится в состоянии захвата до тех пор, пока не будут проведены переговоры с землей, пока они не закончатся успешно для меня… Я не стану убеждаться в том, поняли вы меня или нет – понимание исключительно в ваших интересах. Переговоры с землей будут вестись по громкой связи, вы все услышите, и это избавит вас от необходимости задавать вопросы.
Голос смолк, и мы с Кириллом переглянулись не в состоянии произнести ни слова. Наконец, Кирилл взял меня за руку.
-Только не бойтесь, Машенька! Я опасался чего-то подобного, но я не думаю, что он хочет нас убить.
-Да, но захват самолета может стоить ему очень дорого! Ему нечего терять и вряд ли мы здесь в безопасности!.. Господи, Кирилл, только не пытайтесь ничего предпринимать! Бога ради!
Меня охватило странное чувство – я почти не боялась. Это было какое-то непостижимое спокойствие, почти хладнокровие. А ведь я ничего не могла бы сделать, мы даже не знали, чего он добивается… А где Алька? Ее не было видно. Она с ним?.. И тут, словно, услышав меня, она появилась из-за шторок своей кухни. На ней лица не было!
-Ты знала? – крикнула я ей. – Ты все знала и молчала?? Позволила ему??
-Машенька, пожалуйста! – Кирилл сжал мою руку.
-Нет, я не знала, — сказала Алька, подойдя. – Но я чувствовала, что что-то с ним не так. В последнее время он почти не разговаривал со мной, а когда в аэропорт приехал Симосава, и Петрович объявил о необходимости отправить рейс с тобой и непременно с нашим экипажем, вызвался лететь. Только отказался от остального экипажа, заявив, что они уже разъехались после рейса домой, а поскольку лететь всего около часа, то он справится и сам. Ну, и я конечно, с ним. Петрович сомневался, но Влад настаивал, что мы только время потеряем в поисках экипажа, и тот согласился, хоть это и против всех правил.
-А что Симосава? — спросил вдруг Кирилл.
-Он молчал сначала очень бледный, а потом отозвал Влада в сторону. Шептались о чем-то… Мусь, — Алина едва не плакала, — не вышло ничего! Влад тебя любит, но еще больше его бесит, что ты отказалась от него ради Симосавы… Мне кажется, Симосава спрашивал его о тебе. Не знаю, что, но лицо у Влада странное было, когда они разошлись.
-Кажется, я знаю, о чем они говорили, — слезы рвались из меня, и мне уже было глубоко плевать, что самолет захвачен Владом и не понять пока, чего он добивается.
-Хотите сказать, Симосава отказывался от вас в пользу Влада?! Тогда в чем смысл захвата?? – воскликнул Кирилл.
-Да что бы я думала, что он отказался от меня, спасая меня! – боль и обида, чувство безысходной потери взяли верх над моим разумом, над любовью моей, растоптанной, уничтоженной…
И тут Алька разрыдалась. Своими догадками мы резали ей душу на ремни.
-Аля, перестань, я прошу тебя! – крикнула я ей. – В конце концов, ты с самого начала знала, что не нужна ему, что он с тобой просто из прихоти, оттого, что терпишь ты от него все, даже его извращения!
-Извращения?? – вклинился Кирилл. – То есть, как?? И вы тоже терпели, Маша?
-Я бы не потерпела! Но я и понятия не имела о них, это об нее он ноги вытирал и рвал на части, как Тузик грелку. Он просто ненормальный!.. Только один раз он позволил себе со мной в постели некоторую нахрапистость, похожую на грубость, когда я не хотела его, совсем, но терпела, еще не понимая до конца, что между нами больше ничего и нет. Помню только, как пусто было на душе у меня, как противно…
-Я убью его! – завизжала Алька, кинувшись к запертой двери в кабину пилотов.
-Алина, прекратите!
Кирилл сорвался с места и бросился за ней, схватил за руку.
-Перестаньте сейчас же! Вы хоть понимаете, что происходит?!
-Я-то понимаю! – кричала она. – Понимаю, что он с ума сошел из-за нее! И он нас всех погубит!
-Погубит, черт возьми! Если вы не прекратите творить глупости.
-Аэропорт Андреевск! – мы все разом замолкли. – Это частный борт «Симосава – айрлайнс»!
-Борт «Симосава — айрлайнс»! Андреевск слышит вас! С вами все в порядке?
-Мне нужен Кенджи Симосава. Быстро! Передайте ему, что борт захвачен и он нужен для переговоров!
Секундное замешательство и голос диспетчера.
-Борт «Симосава – айрлайнс»! Здесь Клунев. Он будет говорить с вами.
-Влад, ты спятил?! Что у вас случилось?? – хрипло кричал Петрович.
-Я повторяю, борт захвачен и для переговоров нужен Симосава.
-Кем захвачен?? На борту кроме тебя только Вишнева, ее доктор и стюардесса!.. Алька захватила, что ли??
-Андрей, это я выставляю условия! Зовите Симосаву!! У меня топлива только посадить самолет в Андреевске, если Симосава выполнит условия. Думайте!
-Влад! Ты…
-Я буду говорить только с Симосавой! – рявкнул Влад.
-Хорошо. Он где-то здесь.
Похоже, Петрович взял себя в руки, и воцарилась тишина, прерываемая только шумом двигателей.
-Что ему надо? – спросила я Кирилла.
-Только не волнуйтесь, Машенька! Все будет хорошо. Это обычный шантаж, он будет ставить какое-то условие в обмен на наши жизни…
-Это все из-за нее! – снова закричала Алька. – Я убью его! Точно убью!!
-Заткнитесь!! – гаркнул Кирилл, и Алька невольно прикрыла рот рукой.
-Борт «Симосава – айрлайнс»! Это Кенджи Симосава. Я слушаю вас!
Я застыла, услышав голос Кенджи. Он был искажен немного динамиками и волнением, но это был его голос, и я заплакала, совсем не в силах сдержаться. Кирилл схватил меня за руку в попытке успокоить, но это было уже невозможно. В ужасе от того, что могло сейчас произойти, от того, чем могли закончиться эти переговоры, я плакала, чувствуя невыносимое отчаяние. Но надо было слушать и я с великим трудом, задыхаясь, сдержала всхлипы.
-Это вы, Симосава… Помните наш разговор в аэропорту? Вы спрашивали меня о Мусе, люблю ли я ее настолько, что бы спасти, что бы сделать счастливой. Я так и не понял, чего вы добивались на самом деле, может быть, проверяли, насколько я безопасен. Так вот, я опасен. Опасен настолько, что сейчас от вас и вашего решения зависит жизнь троих человек. Мое условие – или вы отдаете мне Мусю и вашу авиакомпанию, или я оставляю борт и все они – Муся, ее доктор и глупенькая стюардесса падают вместе с самолетом. Я догадываюсь, что оформить авиакомпанию на мое имя так быстро – дело нелегкое, но уж постарайтесь! Когда же все будет готово, я приземлюсь в Андреевске. Я ни за что этого не сделаю, если замечу признаки каких-либо попыток отбить самолет силой. Не забудьте, даже если вам удастся меня перехитрить, хоть я и не гражданский салажонок, здесь трое ни в чем не повинных людей. Они непременно и непоправимо пострадают!.. Если же все будет в порядке, вы сами, в полном одиночестве и безо всякого оружия, разумеется, поднимаетесь на борт и отдаете мне документы на авиакомпанию. Взамен получаете доктора и Алину. Вы так же с Петровичем гарантируете мне спокойный вылет из аэропорта с полными баками и абсолютной гарантией моей безопасности в этой стране и за ее пределами. Не забывайте – Муся остается со мной!.. Как вам мои условия? Вы согласны? У вас пять минут на размышления. Я закончил и время пошло!
Я закричала от боли, которая уже не зависела от моего сердца. Так душа скрючивается от горя, так слепнут глаза, не способные больше увидеть счастье, так смерть хватает за горло, ибо я понимала – Кенджи ни за что не станет рисковать жизнями доктора, Алины и моей тоже. Он выполнит условия Влада, ибо ничего другого ему просто не остается. А это значит для него потерю авиакомпании… Но как же я? Выходит, меня продадут едва ли не в рабство! Что со мной будет??.. А ничего.
-Кирилл! – прошептала я так, словно, Влад мог меня услышать. – Скажите мне, сколько останется моему сердцу, если операция так и не будет сделана?
Он ошалело, видимо, даже не понимая до конца, о чем я говорю, посмотрел на меня.
-Что?.. О, боже! – до него дошел смысл моих слов и он закричал. – Вы что же, решили, что вас вот так, запросто, отдадут на убой этому мерзавцу??
-Но что же здесь еще можно сделать?? — все так же тихо произнесла я. – Он неприступен в этой кабине и хитер, как любой сумасшедший! Нет другого выхода, кроме того, который он предложил. И моим единственным спасением остается только болезнь моего сердца, которая убьет меня раньше, чем уготованная мне участь… Впрочем, не исключено, что оказавшись в полной безопасности где-нибудь у черта на рогах, он попросту покончит со мной. Никакой любви ко мне у него нет! Он хочет уничтожить Кенджи, лишив его авиакомпании. Вот его цель…
-Нет, Машенька, он хочет лишить его вас. А заодно и авиакомпании. А то как-то не солидно, наверное, забирать только женщину, — в словах Кирилла сквозила жуткая ирония. – Послушайте, ну есть же наверное, у Петровича какой-нибудь отряд по борьбе с терроризмом! Придумает что-нибудь, пока Кенджи протянет время, которое ему нужно будет на оформление договора. Он согласится, и вы не должны ничего думать, слышите? Это лишь способ протянуть время. Вот увидите! И если нет у Петровича своего отряда, их пришлют из области.
-Но это же опасно! Влад воевал в Чечне и разбирается в таких вещах. Он сразу поймет, если они затеют операцию!
-Машенька, я умоляю вас! Подумайте о своем сердце! Вы же сейчас изводите себя. Должен быть какой-то выход, я уверен…
-Борт «Симосава-айрлайнс»! Это Кенджи Симосава. Я согласен на ваши условия. Я уже связался с офисом моей компании в Токио, а так же со своими юристами. Они составляют договор.
-Сколько это займет по времени?
-Я не могу сказать точно, но я предупредил их о крайней срочности.
-Только не пытайтесь оттянуть время и вынудить меня посадить самолет! – крикнул Влад. – Я уже сказал, что может случится, если что-то пойдет не так. В моем распоряжении парашют и я просто покину самолет, выкинув предварительно все остальные парашюты. У доктора, Алины и прежде всего, Муси не останется ни шанса!
-Но ведь вы утверждали, что любите ее! – заметил Кенджи совершенно ровным голосом.
-Уверен, что вы тоже ей это говорили! – усмехнулся Влад. – Тем не менее, вы отправили ее одну и даже без охраны. Мне ее навязывали, по сути. Не вам меня упрекать!
-Господи, да что же они обо мне, как о собачонке?! — вырвалось у меня и немедленно я вспомнила объятия Кенджи в нашу первую ночь, нежность его непобедимая, глаза его, влажные от счастливых слез… Как же он может?! Как в силах не быть со мной сейчас?? Неужели ему не больно и не страшно?? Моя душа криком кричала, а сердце обливалось кровью от понимания, что никогда мне больше не быть с Кенджи, никогда больше не почувствовать моего такого короткого и, оказалось, нелепого счастья.
-Никто не собирается тянуть время, господин Ковальский. Мало того, вам хватит времени, что бы получить копию договора по факсу, который есть в самолете, ознакомиться с ним и убедиться, что все составлено правильно и устраивает вас.
-Ишь ты, какое завидное самообладание и предусмотрительность! – рассмеялся Влад. – Сразу видно японца!.. Только Муся-то здесь, под капельницей и останется здесь. Неужели не трогает?! А?
-Я не оставлю вас! – Кирилл заглянул мне в глаза. – Ни за что!
-Что вы можете, доктор?! Я не знаю точно, но думаю, оружие у него есть. Возьмет вас под дуло пистолета и выкинет из самолета. И вы ничего не сможете поделать… Я не в обиду вам! Уверена, что вы действительно, готовы помочь.
-Вас не должны интересовать мои эмоции, господин Ковальский! – все тем же спокойным голосом произнес Кенджи. – Вы получите то, что требуете… Она слышит меня сейчас?
-Кто? Муся? О, да, прекрасно слышит! Думаю, она просто счастлива своей участи!
-Как она чувствует себя? Что с ней?
-Понятия не имею! Я нахожусь в кабине пилотов, дверь которой заперта изнутри. С ней хороший доктор и, думаю, ей сейчас ничего не грозит.
-Вы же хотите забрать ее! Так неужели вас даже не интересует, в каком она состоянии?!.. Послушайте меня, господин Ковальский. Когда вы совершите посадку и я сам поднимусь на борт самолета, я передам вам документы на авиакомпанию только в том случае, если все ваши заложники будут живы и здоровы. Надеюсь, вы считаете это требование достаточно справедливым в данной ситуации?
-Считаю, — буркнул Влад. – Но учтите, я согласен на это только в том случае, если вы будете абсолютно один. И естественно, без оружия… Я, разумеется, помню о том, что вы мастер восточных единоборств, но даже не пытайтесь! Я вооружен и против пули у вас приема нет.
-Я не собираюсь рисковать ничьими жизнями.
-Разумно, господин Симосава. Рассчитываю и дальше на ваше благоразумие.
-Как и я на ваше… Поэтому, я прошу вас, выйдите в салон и убедитесь, пожалуйста, что с людьми все в порядке! Ибо я не стану платить за обман.
-Осторожно! – Кирилл схватил меня за руку. – Он может сейчас выйти к нам! Ведите себя спокойно, не говорите ничего, пока он не спросит. Поняли меня?.. Как вы вообще?
Он прощупал мой пульс, глянул на капельницу.
-Ничего… Нормально…
-Я бы не сказал, что все замечательно, но не так плохо, как могло бы быть. Держитесь!
-Мне плевать, если нам с Кенджи никогда не быть вместе…
Щелкнул замок двери в кабину пилотов, и она распахнулась. Я глядела на Влада и не узнавала его. Даже тот Влад, который бешено ревновал, злился и пытался меня изнасиловать, не был так ужасен, как этот. Бледный, с воспаленными, лихорадочно блестевшими глазами, он оглядел нас и, усмехнувшись, произнес в микрофон надетых на него наушников:
-Господин Симосава! Вот, все они здесь, как кролики в клетке, глядят на меня.
-Хорошо, господин Ковальский. Теперь мне надо услышать каждого из них.
-Не верите мне?! Что ж, ваше право! Но да ладно… Значит так… кролики, сейчас каждый из вас подойдет ко мне и скажет пару слов в этот микрофон… Но попрошу без лишних движений! Пока один говорит, остальные сидят на месте. Ясно?
И Влад поднял пистолет.
-Я так и знал! – шепнул Кирилл. – И, похоже, он под наркотой…
-Заткнитесь все! – рявкнул Влад. – Доктор, идите сюда!
Кирилл поднялся и подошел к Владу. Тот одной рукой ткнул Кириллу в лицо микрофон наушников, а другой нацелил пистолет на Альку, которая сидела, забившись в угол салона. Я, видимо, не представляла для него опасности, лежа на своей каталке.
-Господин Симосава! Это Кирилл, врач Марии. Со мной все в порядке.
-Хорошо, Кирилл… Скажите мне, как доктор, как она? Как Нигаи… Мария?
Голос Кенджи почти стих, и я заплакала, слыша его. Я, как будто, видела его лицо, его потемневшие глаза, и сердце мое защемило. Лучше бы оно не выдержало этой боли! Ведь мне никогда не прижаться больше к его груди…
-Состояние Марии сейчас стабильное. Но, сами понимаете, в этой обстановке…
-Хватит, Айболит! – рявкнул Влад. – Марш на место!.. Аля! Сюда!
Та медленно выбралась из своего угла, бледная, зареванная.
-Побыстрее!
Она вздрогнула от его крика, похожая на заключенную, почему-то державшая руки за спиной. И вдруг:
«-Мой Синий Цветок!!! Девочка!!..»
Его крик пронзил мое сердце, но это была не та боль, которая его уничтожает. Наоборот, сердце мое, точно, раздутое болью, иглой проткнули, и боль, как гной, брызнула из него вон, снимая напряжение, облегчая.
«-Слышу тебя! Здесь я, здесь!! Спаси меня!..»
Но я не услышала ничего в ответ – всех оглушил грянувший выстрел. Влад рухнул, схватившись за бок, и его белая рубашка стала стремительно заливаться кровью. Лицо его исказилось болью и злостью, но как он успел поднять руку, никто не успел заметить. Одно мгновение, второй выстрел и Алька повалилась, рухнув на подлокотник кресла и на пол. Я видела только ее туфельки. Лакированные «лодочки», которые мы с ней вместе покупали еще зимой… Я невольно приподнялась на каталке, но Кирилл опередил меня, подскочил и бросился к Альке на помощь. И тогда, как в жутком кошмаре, ударил третий выстрел. Кирилл замер на месте и внезапно, словно, ему ударили сзади под колени, упал.
-Кирилл!! – закричала я, и уже ничто не могло бы остановить меня.
Я выдернула капельницу и встала с каталки так резво, как и не ожидала. Удивительно, но голова почти не кружилась, и я лишь на мгновение задумалась об этом и о том, что Влад еще жив и может выстрелить. Я бросилась на колени перед упавшим Кириллом.
-Доктор!! Кирилл, пожалуйста!.. – шептала я, глядя в его побледневшее лицо. – Что с вами? Вы ведь не умрете??
Он слабо улыбнулся.
-Машенька, милая… Я же обещал вам, что не брошу вас! А от раны, как у меня, еще никто не умирал. Думаю, легкое не задето, а это самое главное… Где он?
Я обернулась, успела увидеть, как Влад пытается поднять руку для выстрела, и тут меня, точно, что-то в спину толкнуло – я подскочила и с тошнотой, которая от дикого волнения, понимания, что я должна успеть первой, ударила мне в желудок, схватила пистолет, выроненный Алькой, в одно мгновение вскинула голову, увидела его озверевший взгляд и… выстрелила прямо ему в лицо. И бледное до синевы, оно исчезло, упало, как мишень в тире. Я выронила пистолет и вернулась к Кириллу.
-Здесь где-то должна быть аптечка, — прохрипел Кирилл. – Постарайтесь найти. Надо перетянуть эту чертову дырку… И посмотрите, что там с Алей.
-Я боюсь, что помочь уже будет некому… Но я посмотрю. Хорошо.
-Как вы сами? Вскочили…
-Мне ничего другого не оставалось. Вроде, все нормально. Жила же я как-то раньше!
-Раньше не было вашего Кенджи…
Тут только мы услышали, как криком разрывается динамик громкой связи:
-Доктор!! Нигаи!! Что с вами??.. Ковальский, что происходит??..
Кричал Кенджи и я медленно подняла наушники, надела их, что бы микрофон был как можно ближе.
-Кенджи! – позвала я и замерла в ожидании его голоса.
-Нигаи!! – вскричал он. – О, Нигаи… Что случилось? Мы слышали выстрелы.
-Да, — я старалась говорить как можно спокойнее, оглядываясь в поисках аптечки и одновременно направляясь туда, где все так же без движения, лежала Алька. – Здесь была перестрелка… Где аптечка, господин Симосава? Доктор ранен, надо его перевязать.
-Господин Симосава?! – вырвалось у Кенджи, и я вздрогнула от звука его голоса. — … Аптечка… Она там, где кухня. На стене. Там все есть для перевязки… Нигаи… вы не ранены? Что произошло?
Голос его омертвел, а его обращение на «вы» срикошетило в меня.
-Нет, не ранена….
Я добралась до Альки и увидела ее, упавшую между кресел. Казалось, она что-то потеряла под одним из них и пытается разглядеть свою пропажу – глаза ее были открыты, взгляд застыл, а на груди зияла залитая кровью рана. Алька была безнадежно мертва.
-Алька… Она убита, — выдохнула я. – Она выстрелила в Ковальского и ранила его в грудь, когда он давал нам микрофон. Не представляю, где она могла взять пистолет…
-Это оружие кого-то из охраны, — перебил Кенджи все тем же мертвым голосом. – На кухне есть специальный ящик для него. Наверное, второпях забыли запереть, когда покидали самолет. Странно, что кто-то оставил…
— Он выстрелил в ответ и убил ее, — продолжила я, еле сдерживая слезы. — Потом вскочил доктор и тоже получил пулю. И тогда… тогда я успела поднять Алькин пистолет раньше Влада и… убила его… Мне надо помочь доктору.
-Хорошо… Нигаи, вам, видимо, придется сажать самолет. И помочь доктору надо как можно скорее – топливо в баках скоро закончится. Вы сможете? Не испугаетесь?
-Я ужасно напугана, господин Симосава, — слезы перехватывали горло. – И мне придется все это сделать.
-Нигаи! Послушайте меня! Если вы не справитесь, в самолете есть парашюты. Вы с доктором сможете выпрыгнуть и спастись. Слышите? Если что, вы сможете это?.. Вы летите на грозовой фронт и теперь ночь.
-Я знаю, что ночь… Простите, господин Симосава, но мне надо перевязать доктора.
-Вы можете не снимать наушники? Мне… нам надо слышать вас, знать, что происходит.
-Хорошо.
Я подошла к доктору и увидела, что он без сознания.
-О, господи, Кирилл!! – и я разрыдалась, падая около него на колени. – Только не это, не сейчас, пожалуйста!..
-Что? – крикнул Кенджи. – Что с доктором??
-Он… он без сознания… Как мне теперь??
-Нигаи, я прошу вас, успокойтесь! Постарайтесь и вы справитесь!.. Послушайте меня внимательно.
-Д-да…
-Найдите в аптечке нашатырь, приведите Кирилла в чувство. Вы поняли?
-Да…
Дрожащими руками я кое-как открыла аптечку и невидящими от слез глазами еле-еле разглядела пузырек, в котором мог находиться нашатырь. Господи, все по-японски, а я ни иероглифов, ни химии с ее формулами не знаю! Мне ничего не оставалось, как открыть пузырек и понюхать. Что ж, хоть в этом повезло! В нос немедленно ударил острый, слезовышибающий запах. Я схватила салфетку, намочила и помахала перед лицом доктора. Ничего. О, боже, ну, пожалуйста!! Мне же не справиться без него! Никак!! Я поднесла салфетку ближе к его носу, Кирилл вздрогнул, застонал и приоткрыл глаза.
-Господи, спасибо! – вскрикнула я невольно. – Кирилл! Кирилл, вы слышите меня?
-Да… Кажется, да. Мы еще в самолете?
-Я не смогу посадить его без вас! Так что, вот кружимся, пока вы тут валяетесь.
-Вы шутите, Машенька, это хорошо… Давайте-ка я попробую сесть…
Я помогла ему, и его бледность напугала меня.
-Кирилл, вам очень плохо?
-Не на столько, что бы бросить вас в беде.
-Да вы сами в беде!
-Мы оба… Что Аля и Влад?
-Они мертвы. Я… Знаете, я убила Влада.
-И что? – Кирилл усмехнулся. – Вы сильно напуганы этим? Я бы сделал то же самое. Правда! У вас, к сожалению, не было другого выхода, значит, и греха на вас нет, если вы об этом.
Его лицо исказилось от боли, когда он попытался сесть поудобнее.
-Кирилл!
-Ничего, Машенька, не пугайтесь. Больно, конечно, но ничего другого ожидать не приходится, когда тебя дырявят пулей… Давайте-ка, помогите мне закрыть эту дырку и остановить кровотечение! Достаньте эти салфетки… Да-да, потолще пачку. Расстегните рубашку и попробуйте ее снять…
Я сделала все, что он говорил, и, всхлипывая, перетянула его рану. Слава богу, пуля прошла навылет!
-Нигаи! – Кенджи звал меня.
-Да?
— Поторопитесь, у вас мало горючего!.. И посмотрите в шкафу, там, за креслами, в салоне – в нем есть рубашки. Наденьте доктору.
-Спасибо, господин Симосава! – крикнул Кирилл.
-Не за что…
-Но дело сейчас не во мне. Я понял, надо срочно что-то сделать с самолетом? Машенька отважно приводила меня в чувство, перевязывала, надеясь на мою помощь. Но я врач, я не пилот! И я понятия не имею, что делать с этой машиной!
-Обстановка такова, Кирилл, что вы могли бы бросить его и прыгнуть с парашютами. Но специалисты здесь уверяют меня, что в грозу, от которой вам не уйти уже и в темноте ночи, прыгая с парашютом, вы сильно рискуете. Тем более, что под вами горы. Вы можете погибнуть.
-Понял. Что делать?
-Сажать самолет. До Андреевска вы еще дотянете, хотя, уже почти на парах. Но разворачивать надо уже немедленно. Сейчас вы кружитесь над горами, но отдалились от Андреевска не слишком. Меняйте курс! Андрей вам поможет.
-Петрович? О, да, хорошо. Гораздо легче!
Я помогла Кириллу встать, и мы прошли в кабину пилотов. Я заметила, как доктор приостановился на секунду, поморщился.
-Очень больно? – спросила я.
-Голова кружится… — пробормотал он. – Много крови потерял, видимо… Но ничего! Прорвемся, Машенька!.. Вы-то как? А то я со своей раной забыл совсем, что это вы – мой пациент.
Он усмехнулся.
-Ничего. Пока хорошо… Если бы только…
-Вы ошибаетесь, поверьте мне! Вы сейчас сами делаете себе хуже… Но ладно… Андрей Петрович! – крикнул Кирилл, и я поспешно напялила на него наушники. Села в соседнее кресло.
-Я здесь, Кирилл! – кабину огласил озабоченный, но достаточно бодрый голос Петровича. И сразу, точно, камень с души упал – мы в руках настоящего аса, а это пол дела! — Не волнуйтесь и постарайтесь сосредоточиться! Хотя, я понимаю, что в вашем состоянии это сложно.
-Я постараюсь… Машенька, можно чего-нибудь попить? А лучше всего кофе или сладкий чай.
-Хорошо, я сейчас!
Я подскочила и, уже абсолютно позабыв о своем больном сердце, бросилась на кухню. Бросилась, стараясь не смотреть на тела Алины и Влада…
Здесь, на крохотной кухоньке самолета мне внезапно стало легче, здесь мне не было необходимости сдерживаться, и я разревелась так, что чашку для чая не могла в руки взять. Его голос… Кенджи так поразило, что я обратилась к нему официально! Но ведь он хотел отдать меня Владу! Он ушел от меня, не сказав ни слова! И сейчас только необходимое беспокойство о знакомом человеке, попавшем в беду. Попавшем из-за него… Мы вернемся. Теперь, когда Петрович взял командование в свои руки, мы точно справимся, но что дальше? Я даже в гостиницу не хочу возвращаться. Не могу просто! Там все связано с ним, нашими ночами вместе, его поцелуями и объятиями, нашими чувствами. Там воздух носит еще его слова о том, что он не может позволить умереть нашей любви так же, как погибла любовь Маруси и Такеши. Его шепот о любви ко мне, что не жить ему без меня… Как же так?! Так не может быть!! Он не смеет…
«-Где ты??..»
Это случилось так внезапно, что я даже обернулась от неожиданности и только тогда поняла, что его здесь нет.
«-Здесь…
-Ты…
-Что?..
-Ты не пострадала?..
-Больше, чем кто-либо!..
-Ты спасешься. Вы оба спасетесь. Не бойся…
— Меня уже нет. Ничего не осталось…
-Осталась ты. Ты будешь…
-Как Маруся? Буду, как Маруся? Всю жизнь слышать только ветер?..
-Ветер?..
-Сакура нынче цветет, аромат на ветру… Порваны тучи, солнце на каплях, закат в лепестках… Голос твой слышу, дыханье твое у меня на губах… Ветер, все — только ветер…
-Откуда ты знаешь это??..
-Не знаю. Но все это так. Не говори больше со мной! Я не могу больше слышать тебя – это меня убивает. Лучше бы моему сердцу разорваться…
-Не смей так говорить! Мой Синий Цветок…
-Это ты не смей меня так называть! Ты уничтожил Синий Цветок, ты выбросил его…
-Нет! Нет! Неправда! Я хотел спасти. Я не хотел, что бы счастье превратилось в страдание…
-И убил его. Я не хочу жить, не хочу возвращаться…
-Вернись! Только вернись!!..»
Я едва чашку не выронила. Кое-как налила чаю и понесла его Кириллу. Сердце мое разрывалось…
-Как вы, Машенька? Я заставил вас бегать, хотя вам лежать надо под капельницей.
Кирилл сидел в кресле с наушниками, в белой рубахе Кенджи и очень напоминал настоящего пилота.
-Вам тоже надо под капельницу, доктор! – усмехнулась я. – А вы будете сажать самолет… Скажите лучше, вам это удастся? Как вы думаете?
Я поставила чашку с чаем.
-Вы надеетесь на меня?
-Если бы не вы, я бы и не думала о земле. Но вы должны выжить, доктор. И ради вас, я буду надеяться на вас.
-Что ж… На самом деле, здесь ничего сложного, сплошные автоматика, компьютеризация, программа и так далее. Я лишь должен ввести данные, с которыми мне помогут, и компьютер вместе с диспетчером в лице самого Петровича посадят самолет. Ну, кое-что придется сделать самому, но… это даже интересно.
-А вы сможете продержаться столько и не упасть в обморок? Все-таки, вы ранены, кровь потеряли.
-Продержусь. Будем надеяться… Я уже направил самолет на Андреевск, но мы зацепим грозовой фронт, и может потрясти. Самолет надежный, подготовлен к полетам через океан, а там трясет, бывает, очень даже!
-Стараетесь меня успокоить?
-Скорее, себя успокаиваю… Но, знаете, Машенька, мне думается, вам стоит надеяться на меня, Петровича и самолет изо всех сил!
И словно, в подтверждение его слов самолет тряхнуло немного, потом сильнее. И мы услышали голос Петровича:
-Ребята! Что там у вас?
-Трясет, Андрей Петрович! – Кирилл изо всех сил старался говорить бодро.
-Ничего. Слушайте меня, и все будет хорошо. У вас хорошая машина, она и не с такой грозой справится! А сегодня гроза не фронтальная. Ничего, будем обходить по возможности! Жаль, нельзя перескочить сверху – высота фронта двенадцать тысяч.
И Петрович спокойно и основательно, тоном школьного учителя объяснял Кириллу все необходимые действия, тот исправно его слушался и, кажется, все получалось. Во всяком случае, Петрович хвалил своего ученика… Самолет потряхивало и временами основательно, в окна кабины сверкали молнии, хлестал дождь и кроме этого, ничего, только кромешный мрак. Мозг мой отказывался понимать происходящее, готовый завопить от страха, в истерике забиться, но сердце, точно, оплеуху ему влепляло – боль в груди, та боль, которую никакими датчиками не уловить, она была куда сильнее страха. Чего ему стоило сказать, что он любит меня?? Чего ему стоило спасти меня?? Его идиотских убеждений? Ими он будет жить дальше? Они угомонят его память обо мне?.. И я глядела в окна на грозу, машинально держась за спинку кресла и, казалось, весь этот мир во мраке вокруг меня слезами исходил, так похожими на дождь…
-А где там Машенька? Как она? – спросил вдруг Петрович.
-Она здесь. Но не слушается совсем — стоит за моей спиной.
-Что-о-о?? НЕМЕДЛЕННО В КРЕСЛО И ПОД РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ!!! – заорал Петрович. — Слышишь, Вишнева? Я уволю тебя, если слушаться не будешь!!
Его обращение на «ты», какое-то теплое, надежное, слегка согрело меня, и я даже улыбнулась.
-Хорошо, Андрей Петрович! – крикнула я позвонче, наклонившись к микрофону Кирилла. – Я пристегнулась!
И я совершенно честно уселась в кресло и защелкнула ремни.
-То-то! Вам садиться скоро. Будьте внимательны и осторожны! Я поведу вас, не переживайте.
И он вел нас. Как слепых котят заботливая кошка, и мы летели практически напролом, наскакивая на очаги, которые на локаторе светились оранжевым, красным и фиолетовым цветами. Обходить было слишком поздно. Несколько раз по кабине, словно, дубиной врезали, мы переглянулись с Кириллом, а Петрович объяснил, что по самолету попала молния.
-Да ничего, ребята! – веселился он, пытаясь расшевелить нас, застывших от напряжения. – Приземлитесь и посмотрим, что там с вами было. Если об вас окурки тушили, значит, шибануло!
-Окурки?? – переспросила я.
-Ну, да! Отметины на фюзеляже, похожие на следы от тушения окурков.
-Господи! – вырвалось у меня.
-Что?? – тут же рванулся ко мне Кирилл. – Вам плохо? Маша!
— Я в шоке от ваших «окурков»…
-Машенька! Вы оба — не расслабляйтесь! Пока вы там летаете, к нам уже собрался тот доктор, к которому вас отправили. Мы связались с ним, как только все это случилось, и он долго возмущался вашей прыткости, Кирилл. Слышите! Он сказал, что нечего было тащить Вишневу к нему. Он бы и сам прилетел… Теперь ждите колотушек!
-С удовольствием, Андрей Петрович! – рассмеялся Кирилл. – Мне бы только Машеньку довезти… Что там у нас в Андреевске? Его тоже накрыло грозой? Я слышал, что в грозу опаснее садиться, чем лететь.
-Тут вы правы, Кирилл. Опасно. Но вам ничего не грозит, потому что, вы уже покидаете опасную зону, а над Андреевском просто дождь. Сядете!.. Как горючее?
-Горючее… — пробормотал Кирилл.
Я увидела, как он сильно побледнел, как его взгляд внезапно стал беспомощным.
-Кирилл! – завопила я в ужасе. – Доктор! Что??
-Плохо… Что-то совсем плохо… — едва слышно произнес Кирилл и тут глаза его закатились и он потерял сознание.
-Машенька! – кричал Петрович. – Вишнева, ты здесь?.. Где ты, Вишнева?? Что случилось опять?
Дрожащими от страха руками я сняла наушники с головы Кирилла и надела себе на голову.
-Андрей Петрович! Я здесь, но Кирилл… Он потерял сознание! Что делать? Я ведь не смогу сама! Не смогу!!
Я едва не визжала, и тут же запищал какой-то датчик.
-Не кричи! – гаркнул Петрович. – Что пищит? Говори же!!
Я в панике оглядела все приборы и увидела красный мигающий огонек. Это был конец!
-Андрей Петрович! Топливо!! Это датчик топлива!
-НЕ КРИЧАТЬ! Отставить крик и панику!.. Ты слышишь меня? Машенька!
-Слышу… — выдавила я, скомканная страхом.
-Топливо заканчивается, но еще немного есть. Вы почти долетели, понимаешь меня?
-Да.
-Двигатели могут остановиться, но это не конец и не смей этого бояться! Сразу же скажи мне. Не визжать только! Ясно?
-Так точно! – выдохнула я. – Что с Кириллом делать?
-Ничего. Некогда. Но он недолго пробудет без сознания, не бойся. Теперь все зависит от тебя!.. И тут…
-Что? – мое сердце дрогнуло.
-Ничего, потом. Все потом и…
И тут я сняла наушники. Не знаю, что меня заставило, но я их сдернула и меня оглушила тишина – я больше не слышала шума двигателей. Просто не слышала и все. И тут же замигал небольшой экран на приборной панели. На нем красным светились два изображения двигателей.
-Андрей Петрович! – я изо всех сил старалась не визжать. – Двигатели! Они встали!
— Отлично! Так даже лучше, чем если бы они сдохли прямо над взлеткой… Держи штурвал, слушай меня и не реви. Представь себя птицей!
-Курицей! – вякнула я и схватилась за штурвал.
-Только не дергай эту штуку!
Господи, он видел меня, что ли?!
-Сейчас расскажешь мне все, что у вас творится на приборах. По порядку!
-Боже, я же запутаюсь!
-Не запутаешься! – уверил меня Петрович. – Но сначала посмотри за окно.
Я подняла голову и… увидела огни города далеко впереди.
-Видишь Андреевск? Огни видишь? – кричал Петрович.
-Вижу.
-Видишь, как мало осталось? Так что, держись и диктуй мне все, что я скажу.
Я сжала кулаки и продиктовала Петровичу все, что ему было нужно.
-Хорошо, Машенька! Очень хорошо! Не самолет, а игрушка! Теперь держи штурвал, будешь сажать.
-Но компьютер…
-В вашей ситуации придется вручную. Ничего, справишься.
Но меня затрясло, из глаз брызнули слезы, и я изо всех сил зажала рот, что бы не зарыдать вслух. Меня била истерика и я не могла, никак не могла справиться с собой.
-Маруся… — тихий голос. – Мусенька… Девочка, посмотри на меня! Моя родная…
Я медленно подняла голову – он стоял совсем рядом, высокий, стройный, в темных брюках и рубашке. Черные густые волосы до плеч, аккуратные усы и бородка. Он был очень похож на актера, который играл в фильме Кенджи, но еще больше он напоминал самого Кенджи. Словно, это был он сам, только моложе… Грустные, нежные глаза, такой же притягательный, удивительный взгляд.
-Такеши? – выдохнула я.
Он улыбнулся.
-Не бойся ничего, девочка, я помогу… Слушай внимательно и смотри на меня!
И то, что было дальше, не укладывалось в голове. Только у меня не было времени осмысливать, я слышала Петровича и смотрела на Такеши, который молча указывал мне, что делать. И я, как маленькая девочка, доверчиво повторяла все его действия, чувствуя, как хорошо, легко стало на сердце, так спокойно, что слезы катились из глаз, исходя вместе со страхом и напряжением. А он кивал мне и улыбался.
-Все хорошо, милая… Ты молодец…
-Машенька! Впереди взлетная! Садимся!! Внимание… Шасси!!
Я нажала нужную кнопку, и сигнал на приборной показал, что все шасси вышли.
-Хорошо!.. Теперь штурвал! Тихонечко… Нежно… Принимаем! Тебя ждут, Машенька!… Умница моя!
Самолет двумя легкими прыжками коснулся сиявшей огнями взлетной полосы и уверенно сел на нее, ровно катясь по асфальту. Мимо промелькнули съехавшиеся к моей посадке машины МЧС и «скорой помощи».
-Машенька, тормоз! Осторожно, мягко!.. Я тебя поцелую, честное слово – ты спасла всех! Все. Все, дорогая!! Посадила! – Петрович кричал так, что я едва не оглохла.
-Я люблю тебя! – тихий голос Такеши. – Маленькая моя девочка… Не оставляй…
Его печальный, ласковый взгляд, блестевший слезами… Он был так похож на взгляд его сына, что сердце мое не выдержало – его защемило нещадно, я протянула к Такеши руки, но сил больше не было, и перед глазами все померкло, кануло во мрак и тишину…
Наверное, в какие-то моменты я приходила в себя – я видела лица людей, спасателей и врачей, наверное. Помню лица Петровича и Кирилла. Бледный, но улыбавшийся, такой счастливый, он шел рядом с моей каталкой, поддерживаемый санитарами, схватив меня за руку. А Петрович влез со мной в машину «скорой» и его голос гудел громче всех:
-Машенька! Вот, я обещал!
И он сгреб меня в охапку, прижал к себе и крепко поцеловал в щеку.
-Ты умница моя! Посадила ведь, смогла! Я же говорил, что все получится!
Он был похож на пацана, который в восхищении от удавшейся затеи прыгает до небес и теребит всех подряд.
-Я тебя в летчики отправлю! Слышишь? И будет у нас первая женщина-пилот в районе! Хочешь?
-Андрей Петрович, едем? – спросил врач нашей «скорой».
И тут сердце мое упало, я не выдержала и прошептала, схватив Петровича за рукав:
-Андрей Петрович! Где… он?
И тут Петрович мгновенно стих и сразу стал взрослым.
-А ведь ты за весь полет ни разу не спросила о нем… С того момента, как вы перестали разговаривать. Я не знаю, где он. В этой суматохе перед твоей посадкой все бросились на поле, и я не видел его. Но, скажу я тебе, смотреть на него страшно было! Словно… словно ты погибла. Взгляд черный, безжизненный. Я видел такое на войне…
-Но он же не сможет улететь отсюда без вашего ведома?
-Если захочет, любым рейсом. Что его может удержать?! Кино? Все можно отложить, отменить…
Петрович посмотрел на меня так странно, словно, ждал ответа от меня.
Еще почитать:
Господа
Убить Алого Дракона — Убить Алого Дракона. Глава 1
To my future love — To my future love
Глаза цвета карамели — Глава 1. Уставший оптимист
«
»
