Арина показывала ещё много других фото, включая и некоторые из тех, где тот рисовал с каждым разом всё лучше и заметно взрослел, пока…

— А это твоё фото в 12 лет. Оно было сделано перед тем, как… как…

Она застыла. Её сердце. Оно колотилось. Ледяные руки немного дрожали. Дышала она неспокойно. В это мгновение у Никса вновь прошёлся стрекот в голове. И всё опять стало нормальным.

— Перед тем, как что…?

Подросток тронул мать за плечо. Мать беглым взглядом посмотрела на Никса.

Арина быстро и резко, но аккуратно захлопнула книгу.

— Ничего! Ничего такого особенного, чтобы тебе надо было знать.

Наступит время, когда мне придётся перестать скрывать от него это и рассказать… правду.

Никс невольно потупил на неё взглядом.

Она встала, взяв с собой этот альбом.

— Тебе надо поесть с утра… а то остынет ведь.

И с этими словами Арина вышла из комнаты.

Не хочу говорить всякое на мать, но… Похоже это фото было чем-то большим, чем просто «ничего» … Возможно я как-то сыплю соль ей на рану, хотя, как точно, не понимаю…

Николас задумчиво и медленно воткнул вилку в вафли.

Странно, я почти никогда не видел, чтобы дата на календаре менялась… Хотя возможно мать просто забывает переставить на правильную дату?

Именно с такого рода размышлениями он ел свой тёплый завтрак, который, кстати, на вкус был также прекрасен, как и на вид.

После этого Николас одел свои прогрессирующие очки, отнёс поднос обратно, поблагодарил мать и пошёл обратно заниматься своим любимым делом: игрой на гитаре. По дороге к своей комнате по левой стороне он заметил странную комнату: на неё на жёлтый скотч была приклеена надпись: «Не входить, лабораторные работы!». Мать в оправдание говорила, что эта комната всегда здесь была и подросток просто не обращал на неё внимание.