Для него – мимолётность. Для неё – самое яркое впечатление за недолгую жизнь. Он пошёл дальше и забыл её лицо, она загадала встречу «с таинственным незнакомцем» ещё два десятка раз в Сочельник, прежде, чем успокоилась и поняла, что встречи не будет.

–Наверное, он был ангелом! – горестно решила она и заставила себя забыть встречу…

            А Азазель пошёл дальше. Миновав ещё проулок, Азазель понял, что может вернуться кругом или пройти к ледяному парку, где уже резвилась ребятня, или поддаться на достигший его ноздрей тонкий аромат имбиря, корицы и шоколада.

            В еде Азазель, как демон, в общем-то не нуждался. И он превратил еду в способ получения удовольствия, от того и стремился есть только настоящее, доставленное контрабандой из людского мира, что ему, как привилегированному, конечно, позволялось.

            «До следующего рождества ещё долго!» – решил Азазель и пошёл на запах, и вскоре достиг своей цели – спрятанной в стекле и рождественских свечах маленькой пекарни, куда с удовольствием нырнул, и, не примериваясь к языку, легко подстраиваясь под землю, в которую прибыл, заказал себе пудинг, горячий шоколад и большой кусок яблочно-орехового пирога.

            Он уже расправился с ароматным пирогом, и приступил к пудингу, когда рядом с ним произошло движение: открылась дверь, сквознуло, мелькнула чёрная сутана…Азазель ткнулся в чашку, дабы не смущать священника своим присутствием (некоторые люди обладают такой чувствительностью, что даже демонов могут разглядеть, а кому такой сюрприз на Рождество-то нужен?).