Это веселило Азазеля.

            Улицу же, по которой неспешно, выделяясь из толпы, проходил Азазель, затопило запахами. Тут был и еловый аромат, и свечной, и какой-то сладкий цитрусовый, и запах печёных орехов, мёда, каких-то специй…с большим удовольствием Азазель унюхал в этом плетении ароматов праздничный яблочный пирог и шоколадный пудинг, а ещё – едва ли не у каждого прилавка – торговцев с жареными каштанами и шоколадно-ореховыми палочками.

            Это дурманило Азазеля.

            В витринах – блестящих, залитых дрессированным светом множества свечей – стояли ёлки разных мастей, на каждой блестели стеклянными и перламутровыми боками игрушки, изображавшие и привычных лошадей, оленей, и звёзды, и домики, снежинки. У одной витрины Азазель застыл на несколько минут – велико было искусство в руке, что вырезала для этой елки фигурки ангелов…

            Азазель залюбовался против воли: живые получились ангелы. В блеске лака и свечей казалось, что ангелы улыбаются и плачут. Один был точь-в-точь как Люцифер – такие же золотые кудри и такой же взгляд.

            «Хотел бы я познакомиться с мастером!» – усмехнулся про себя Азазель, и заставил себя идти дальше, идти вдоль витрин. За которыми таились шелка, кружева, платья, подсвечники, многоэтажные пироги, свечи, засахаренные дольки апельсина, чаши с мёдом и орехами, кубки с винами – всё для праздника, всё для жизни! Азазель искренне улыбнулся в витрину, за которой блестел жиром и золотистой корочкой большой гусь на деревянном блюде, помахал рукой какой-то девочке, что выбирала в другой витрине куклу…