-Что случилось?
-Прости, что разбудил, — Хатер был как в горячке. – Просто я понял, да, да…я понял! Мы слепы. Мы были слепы! Мы отравили себя, свои умы, жили иллюзиями, да!
-Чего? – испугался Регар, разом прощая за такую лихорадку Хатера все их отчуждение и пропасть, — что-то с Эрминой? С Арахной?
-Что? – Хатер остановился на мгновение. – Нет, с ними все хорошо. Ох, я должен кому-то сказать! Я должен!
Регар тупо смотрел на метание старого друга, который потерял, похоже, рассудок и никак не мог понять, как ему реагировать.
-Они все прогнили! Вся наша Секция. Все другие Секции! – жарко зашептал Хатер. – О, ты не представляешь, как далек от истинного представления дел наш Король!
-Да будут дни его долги, — не задумываясь, вставил Регар и осекся, — кто прогнил?
-Они! Они! Они! Сделали закон орудием преступников. Отпускают тех, кто кажется им полезным. Сделали все ложью, и торжествуют! Но нет, близится день, близится час…
Хатера несло. Регар испугался еще больше: горячка у него или просто бред, а за одни такие речи можно получить удавку на городской площади. Если кто-то услышит, то донесет. И ему бы, Регару, по факту, нужно бы донести, но нет…
Регар не долго колебался. Едва-едва успокоив Хатера, палач, воровато оглядываясь на темные окна Коллегий, повел бывшего друга домой и сдал на руки встревоженной Эрмине.
-Что с ним случилось? – спросила она, уложив его.
