-Не знаю, ко мне он уже таким пришел. Нес всякий бред, что все прогнили, — Регар отвечал честно, стараясь не замечать странные уколы внутри самого себя. Что-то страшное и болезненное подбиралось к его горлу.

-Первый раз вижу его таким, — Эрмина хотела сказать еще что-то, но, слегка повернув голову, увидела Арахну и осеклась.

                Регар, глядя на девочку, заметно подросшую четырех или пяти лет, не мог поверить, что время оказалось столь быстрым. Еще недавно это дитя просто лежало, а сегодня уже со страхом смотрит на мать, косится взглядом на Регара, явно чувствуя себя неловко.

-Солнышко, — ворковала Эрмина, — тебе пора спать.

-А что с папой?

-Папа заболел…- Эрмина быстро обернулась на Регара и тот понял, что ему нужно уйти. На одно мгновение он снова почувовал себя членом этой семьи, нужным не за навыки палача, не за умение перерубать шею одним ударом и выпытывать любую информацию, а за него самого. Но вот – ему указывают на дверь, пусть и не сказав об этой двери и слова.

                Регар ушел. А на следующее утро Хатер не зашел к нему и, проходя мимо с компанией дознавателей, не прерывая какой-то увлекательной беседы, кивнул Регару, попавшемуся ему на пути, и прошел мимо.

***

                И забылось бы все, и смирился бы Регар, зажил бы, наверное, новой жизнью, или прежней своей – серой, скучной и однообразной, но Хатер объявился через пару месяцев и снова вывел Регара на разговор. На этот раз в Хатере не было лихорадки – была лишь собранность и серьезность.