Наемник чувствовал что-то вроде обиды за то, что Убба не позволил ему сражаться в их рядах. Он сказал, что присутствие Стига будет излишне нервировать зверей.

Восприятие Стига слабо улавливало легионеров, так как они наступали с противоположной стороны авангарда, но он ощущал, что их потери были незначительными. Их строй каким-то образом умело адаптировался при пересечении разверзнутой земли.

Битва кавалерий все еще продолжалась. Ни одна из сторон не смогла порваться сквозь череду конных маневров. Варги ужасали своей организованностью и стремительностью — они рвали вражеские единицы в клочья, но вскоре оказались негодными для затяжных боев, чем и воспользовалась вражеская конница.

Сам же Стиг вместе с Вильямом в краткой передышке отсиживался в земляном укрытии. Он оценивал свои боевые возможности при текущих повреждениях тела.

Наемник был раздосадован тем, что получил серьезный урон в самом начале битвы. Он потратил большую часть запасов маны на восстановление способностей дышать и двигаться, однако не закончил излечение всех внутренних повреждений. Требовалось много времени, энергии и внимания — недопустимая роскошь при текущей битве.

Пришлось сражаться, соблюдая минимальный расход маны, а это значило не нарываться пока на паладинов. Непосильная задача для человека с подавляемым чувством самосохранения…

Его текущий соратник, Вильям, сам по себе был довольно могучим воином. Судя по его многочисленным шрамам, он прошел через суровые тренировки и битвы — это выработало в нем невероятную крепость и силу тела. Мечи и стрелы отскакивали от его кожи, а доспехи и щиты ломались от его ударов. Орудуя двуручным молотом, как пушинкой, здоровяк уже снес немало голов. Удивительно, но его магия работала непрерывно в пассивном состоянии. Вильям при довольно неразвитой душе неосознанно создавал формулы усиления с оптимальным потреблением маны.