Девушки утихли и, после того как помогли хозяйке убрать грязную посуду со стола и, принесли чайник  с чашками и вазочки с карамельками, уединились в уголке обсуждая свои девичьи делишки.

-У вас в коммуне много людей осталось? – поинтересовался я у Натальи, попивая с превеликим удовольствием ‘’ фирменный’’ чай нашей гостеприимной хозяйки, и одним глазком поглядывая на голографическую карту, в попытке увидеть что-то особенное, какую либо подсказку или само ‘’ чудо’’.

Наталья Леонидовна, как и я, неспешно отхлебывала чай, из чашки удерживая ее обеими руками и, как и я задумчиво смотрела на изображения, решая какие-то свои задачи.

-Осталось сто двадцать восемь человек…много детей, много раненых. Люди умирают, уезжают.

-А кто-нибудь из “выживших” приезжает к вам, остается?

-Приезжают! Те, кто ищет, где что для себя урвать. В основном из соседних деревень. Сейчас ведь никто не думает о других, каждый сам за себя. А те, кто ищет лучшей доли, место для нового дома.…Как только узнают о правилах нашей коммуны тут же уезжают. Свободы хотят, воли, не хотят нести никакой ответственность, — она горько усмехнулась и, взяв чайник, подлила еще чая мне и себе – еще раз похвалив хозяйку за ее вкусный чай.

-Свободы, говорите, хотят? Я, вам Наталья, расскажу о тех, кто обрел эту свободу и волю.

И, я рассказал ей все, что мы увидели на пути сюда — поведал про “бешеных”, про то, что они делают с теми, кого ловят.  Рассказал ей все, что твориться в городе и предупредил держаться от этой “каменной ловушки” как можно дальше. Она с нескрываемым ужасом смотрела на меня и внимательно слушала, не проронив ни слова. Когда я закончил рассказывать, в комнате на какое-то время воцарилась полная тишина, прерываемая лишь приглушенными всхлипываниями хозяйки и бурлением кипящей воды на кухне.