Вилли подхватил дальше:
На дымном Западе в свой сон,
Где добрый и злой, герой и злодей
Давно сошли встрану теней…
Мануэль восхищенно посмотрел на него и снова коснулся его горячих губ.
— Послушай, сильно ты меня любишь? — спросил Мануэль с вновь набежавшими на глаза слезами.
— О… — прошептал Вилл. Его глаза сделались печальными. — Вы… ты… все для меня… Я не смогу жить без…
— Тогда беги! — резко оттолкнув его, сказал Мануэль.
— Нет! — с обидой и болью сказал Вил. — Только не прогоняй меня! — он поймал его руку и начал целовать. — Как жестко было с твоей стороны дать надежду, а потом разбить сердце…
— Мой милый… — Мануэль снова привлек его к себе, крепко прижавшись к нему всем телом и целуя его чудесные волосы. — Беги от меня, пока непоздно… Я — сама смерть…
— Значит я люблю эту смерть… Только не прогоняй меня, любимый… Молю, не терзай мою душу, она уже и так истерзана…
— Нет, уйди! — Мануэль снова оттолкнул его. — Ты не можешь быть со мной!
Вилли закрыл лицо руками и опустился на колени, зарыдав. Сердце Мануэля разрывалось на части. Он тоже опустился на колени и горячо обнял мальчика. Целуя его в шею, плечи и спину.
— Пойми, что скоро придет Он… И тогда уже не спастись…
— Кто он?! Я ничего не понимаю, — размазываю слезы по лицу, сказал Вилл.
— Помнишь маньяка, который свершил десять убийств?
— Да, — не переставая плакать, — ответил Вилл.
— Так вот, этот маньяк — я! Если ты сейчас же не уйдешь, я не смогу обуздать свою жажду крови, я порежу тебя на куски…
Вилл, как безумный, уставился на него, не зная, врет он, или говорит правду…
Мануэль достал нож: — Вот, им я убил десять человек. Не уйдешь — станешь одиннадцатым. А перед тем, как убить, я насилую каждую жертву… Вилл посмотрел на него заплаканными глазами: — Тебе не придется меня насиловать, я отдамся тебе по своей воле. Я так сильно тебе люблю, что готов умереть за ночь с тобой. — Он снова принялся целовать его руки.
Мануэль был тронут. Но другой просыпался все быстрее.
— Не пожалеешь? — злобно спросил он.
— Нет, — обреченно ответил Вилл.
— Тогда готовься к смерти! — Мануэль с исказившимся лицом швырнул его на диван.
— Любую твою грубость я сочту за благо, — сказал Вилл.
Мануэль навалился сверху, раздирая на нем одежду. Он делал все то, что делал с ним в свое время мистер Бил. Руки Мануэля скользили по телу Вилли, но тот ощущал лишь неслыханное блаженство, повторяя, что хочет умереть в его объятиях. Их губы то сливались в диком поцелуе, после которого на них выступала кровь, то Мануэль продолжал ласкать его тело слишком грубо и слишком страстно, как хищник. Это был будто танец смерти. Вилли закрыл глаза, его тело горело, как в лихорадке. Он был словно в болезненном агоническом сне, вместе с тем таким сладким и захватывающем.
Внезапно Мануэль стал таким нежным, словно только что был не он, а кто-то другой.
— Мой любимый, — постоянно повторял Мануэль, целуя его тело с трепетной нежностью. Вилл молчал. Он не мог ничего сказать, дрожа всем телом, а Мануэль продолжал ласкать его еще более нежно. На глазах Вила выступили слезы.
— Отчего ты снова плачешь, мой маленький? — участливо спросил Мануэль, гладя его по лицу.
— От счастья, — проговорил Вилли. — Я до сумасшествия люблю тебя. Ради тебя я готов на ВСЕ.
Его тело покоилось на руках Мануэля, который продолжал целовать и ласкать его всего то с нечеловеческой нежностью, то с необузданной животной страстью. Вилли все слабее и слабее отвечал на его ласки, будто Мануэль по капле выпивал всю его энергию своей дикой страстью, и сил больше не оставалось.
— Хочу чувствовать себя в тебе, — голосом безумного проговорил Мануэль. Он завладел им грубо, жестко, по-варварски. Эта боль причиняла Виллу страдания и в тот же момент доставляла неописуемое наслаждение. Он чувствовал единение с человеком, которого любил и больше ему ничего не нужно было. Он готов был умереть.
— Боже мой, как же я люблю тебя! — проговорил Мануэль. Он взял его измученное лицо в свои руки, бережно прикоснувшись к губам.
— О… — прошептал Вилли, — я — самый счастливый человек на этом свете. Ты сделал меня таким счастливым.
— Прости, прости меня, мой любимый мальчик, но я должен тебя убить, — Мануэль целовал его руки и горячие слезы скатывались по лицу. — А я так тебя полюбил…
Вилли гладил его по разметавшимся волосам: — Я согласен принять смерть из твоих рук, только бы знать, что ты любишь меня. Хочу умереть в твоих объятиях у тебя на руках, любимый мой.
— Прости, прости, — продолжал целовать его Мануэль. — Вот еще один поцелуй… Целую и не могу насладиться твоими губами… О… как мне тяжело…
Вилли схватил его за руку: — Давай же… Давай, не томи, я готов… — он закрыл глаза, откинув голову назад, лежа у него на руках.
Мануэль бережно склонился над ним, аккуратно коснувшись его губ. Вил слышал, как учитель взял со стола нож.
— Любимый, прости мне, заклинаю… Я люблю тебя безумно, прости…
Вил приготовился почувствовать в своем теле холодную сталь ножа в руке любимого убийцы. Страха не было. Нашло состояние фанатического безумия. Сейчас придет смерть…
Но лезвие все не вонзалось.
Занеся длинный нож над телом возлюбленного, как над жертвенным агнцем, Мануэль вдруг начал сомневаться. Убить любимого человека было для него невыносимо. Он, в первый раз кого-то полюбивший и испытавший взаимность, должен был лишиться этого!
С другой стороны, вместо Вилли, он увидел наглую издевательскую морду мистера Била. Бил подмигнул ему и усмехнулся: — Что, щенок, понравилось? Не знаю, как тебе, а мне пришлось по вкусу!..
Глаза Мануэля налились кровью, он закричал, занеся над мальчиком нож.
— Давай, милый мой, не сомневайся, я люблю тебя, — Мануэль снова увидел бездонные голубые Вилла. Он с криком опустил нож. Вилл зажмурился. Однако Мануэль не вонзил острое лезвие в тело возлюбленного, он вонзил его в свои вены, из которых ручьем заструилась кровь. Мануэль откинул нож прочь.
Вилли поднялся: — Любимый…
Мануэль: — Лучше я убью себя, потому что убить тебя я не смогу…
Вилл опустился перед ним на колени, взяв его истекающую кровью руку: — Я перевяжу, ты не умрешь, все будет хорошо…
Мануэль вырвал руку: — Нет, я не хочу жить. Тот, другой, не даст мне покоя. Он заставляет меня убивать. Я не смогу убить тебя… Вилли прислонил его ладонь к своей щеке: — О, пожалуйста, живи…
— Все решено, — сказал Мануэль и отвернулся в сторону. Кровь обагрила пол. Вилл решительно поднял с него нож и провел по своим венам.
— Что ты делаешь, мальчишка?! — вскричал Мануэль.
— Прости, любимый, я не хочу оставаться здесь без тебя, я уйду с тобой…
— Не делай этого…
Но струя уже стремительно лилась вниз, вытекая из тонкого запястья. Вилли виновато посмотрел на Мануэля: — Прости…
— Подойди ко мне, — сказал Мануэль. Он прижал его к себе: — Нас теперь никто не разлучит…
— И смерть не сможет нас разлучить, — Вилли улыбнулся побелевшими губами, откинув волосы с лица Мануэля. Тот был уже достаточно бледен. Силы покидали его, с каждой минутой, он слабел, но жизнь еще теплилась в нем.
— Давай приляжем, малыш, что-то я устал, — Мануэль лег на кровать, включив Бетховена. Его всегда живые карие глаза начали блекнуть. Вилли прилег рядом, уткнув лицо ему в грудь: — Как спокойно и хорошо…
— Да, как хорошо… — повторил Мануэль. — Ничего больше не волнует. Мы вместе, мы счастливы, мы уходим… — он посмотрел на Вилли…
— Ты не жалеешь?
— Смерть с тобою, вечность и покой, что же может быть лучше!
Мануэль удовлетворенно улыбнулся. В первый раз он почувствовал себя абсолютно счастливым. Он замер, будто уже умер.
— Любимый, очнись, ты не можешь уйти раньше меня. Сейчас я оживлю тебя поцелуем… — он целовал его похолодевшие губы, пока Мануэль не открыл глаза.
— Какое счастье видеть твое лицо! — Мануэль ответил на поцелуй. Кровь продолжала струиться, а соната Бетховена продолжала играть.
Неожиданно раздался стук в двери. И, едва не снеся их, ворвалась полиция.
— Не вовремя, мистер Бин? Что здесь происходит? Нам известно, что вы убили директрису — в подвале вы потеряли свое удостоверение.
Мануэль слабо рассмеялся, показывая на валяющийся окровавленный нож: — А тем ножом я убил десять педиков… это правда. Честное слово…
Вилли сулыбкой обнял Мануэля за шею и поцеловал в губы. Ему было наплевать на полицейских. Полицейские кинулись к Мануэлю, чтобы схватить его, но он лишь рассмеялся и со словами: — Хочу спать!
Не успев подняться с постели, вновь рухнул на нее. Он был бледен и холоден.
— Мануэль! — кинулся к нему Вилли. — Подожди меня! — он положил безжизненную голову к себе на колени, целуя ее. — Любимый, любимый мой…
— Держите парня, что здесь происходит, черт возьми! — сказал один из полицейских.
— Скорую! Он вскрил себе вены. Перевяжите его, что вы стоите, как остолопы!
Двое полицейских не могли скрутить Вилла, который рвался к Мануэлю. -Пустите, пустите меня!
Руку пришлось перевязать насильно. В скорой у Вила началась истерика и пришлось вколоть успокаивающее. Он лежал на носилках холодный и недвижимый, повторяя: — Мануэль… Мануэль… Забери меня отсюда…
Перед глазами все поплыло, закрутилось, собралось и рассыпалось мозаикой. Вилл увидел красивое, обрамленное густыми светлыми волосами, лицо Мануэля. Он смотрел на него и улыбался, протягивая свою руку.
Вилли пытался дотянуться до его руки, но силы оставляли. Последнее усилие — Мануэль схватил его за руку.
Вилли знал, что они навсегда будут вместе. Их теперь никто и ничто не разлучит. Поэтому на его похолодевших губах застыла счастливая улыбка.
