Но вот, школьный скромный учитель преступил порог школы. Он снова был самим собою, сумка, болтающаяся за плечами, вмещала в себя тетрадки и учебники. Сейчас будет урок литературы.
Мануэль обвл взглядом учеников. Кто из них готов к уроку? Огорченно, Мануэль подумал, что в таком возрасте редко кого из учеников интересует наука. Может быть Вилли? Он всегда пишет с ошибками, но у него хотя бы есть стремление к знаниям. Вилли всегда спрашивает о тех или иных правилах, чтобы впредь не повторять ошибок.
Мануэль подошел к столу, выложив на него содержимое сумки.
— Добрый день, ребята, начнем наш урок, — и как он непохож был на вчерашнего психопата с безумными глазами и ненормальными мыслями! — тема сегодняшнего урока — стихотворения символиста Эдгара Аллана По… — Мануэль посмотрел на класс — его почти никто не слушал. Каждый был занят своим делом. Кто-то копошился в сумке, кто-то увлеченно беседовал с соседом по парте, некоторые перекидывались записками. В общем, все занимались какой угодно чепухой. И тогда Мануэль заговорил своим мягким, чарующим голосом.
— Есть удивительное напряженное состояние ума, когда человек сильнее, умнее, красивее самого себя. Мысль воспринимает тогда все в необычных очертаниях, открываются неожиданные перспективы, возникают поразительные сочетания, обостренные чувства во всем улавливают новизну, предчувствие и воспоминание улавливают личность, и крылатая душа видит себя в мире расширенном и углубленном. Такие состояния, приближающие нас к мирам запредельным, бывают у каждого, как бы в подтверждение великого принципа конечной равноправности душ. Но одних они посещают, быть может, только раз в жизни, над другими, то сильнее, то слабее, они простирают почти беспрерывное влияние, и есть избранники, которым дано в каждую полночь видеть привидения и с каждым рассветом слышать биение новых жизней… — Мануэль умел очень красиво говорить своим чарующим голосом. Он околдовал весь класс. Все притихли, смотря на него.
Никто не понимал, о чем говорит Мануэль, но все слушали, боясь пропустить хоть слово. Это был какой-то своеобразный гипноз.
Мануэль начал читать Червя-победителя: — Потухли огни, догорело сиянье! Над каждой фигурой, дрожащей, немой, как саван зловещий, крутится завеса… — он забыл строки. Такого с ним еще не было. Наверное, слишком много мыслей за последнее время. Он смутился.
— …и падает вниз, как порыв грозовой, — продолжил кто-то. — И ангелы, с мест поднимаясь, бледнеют, они утверждают, объятые тьмой, что эта трагедия Жизнью зовется, что Червь-победитель — той драмы герой.
Мануэль удивленно посмотрел в класс. За ним наблюдали прекрасные голубые глаза Вилли.
— Откуда ты знаешь этот стих? — удивленно проговорил Мануэль. — Мы же только сегодня…
— По — мой любимый писатель, — сконфуженно ответил Вилли, потупив взгляд и делая вид, что перелистывает учебник.
— Похвально, — сказал Мануэль, посрамив заодно хулигана, рисовавшего на парте.
Вот урок подошел к концу, все мигом разбежались с криками и воплями. Вилли неподвижно оставался на своем месте.
Мануэль суетился с тетрадями, которые предстояло проверить к завтрашнему дню.
Он поднял голову:
— Урок окончен, Вилли. Ты можешь идти домой.
— Мистер Бин… — он встал со своего места и подошел ближе, умоляюще посмотрев на Мануэля, — можно я… останусь с вами, помогу проверить вам тетрадки, у вас столько работы… — поспешно оправдывался он.
— Спасибо, Вилли, я справлюсь сам, можешь идти, — напряженно проговорил Мануэль, не глядя на него, перелистывая тетради.
— До свидания, — угнетенно проговорил парень и вышел, еще раз обернувшись у двери.
Мануэль остался один. Проверив пять тетрадей, он почувствовал, что начинает звереть. Просыпался тот, другой, который был голоден. Зашвырнув тетради в сумку, он поспешно отправился домой.
