Бил: — Какое счастье! Учитель пригласил меня сегодня помочь ему!! Бог мой, не могу в это поверить!
     маньяк: — Ты счастлив?)
     Бил: — О, неописуемо счастлив! Я ни на что, разумеется, не надеюсь. Просто хотя бы посидеть рядом… Слышать его голос, чувствовать его дыхание… О, я, наверное, помешаюсь от такого счастья!..
     Внезапно на Мануэля напала грусть. Ему захотелось во что бы то ни стало спасти это юное нежное создание от смерти. Мануэль знал, что преступив порог его дома, он уже не спасется… Потому что вместо школьного учителя проснется тот, другой…
     маньяк: — Слушай, я бы тебе не советовал ходить к этому учителю.
     Бил: — Это еще почему?
     маньяк: — А откуда ты знаешь, что у него на уме? Вдруг он тебя убить зверски задумал?
     Бил: — ))) Ага, маньяк)
     маньяк: — А представь, действительно маньяк?! 
     Бил: — Что ты все о маньяках, ты сам, наверное, маньяк настоящий!
     маньяк: — Слушай, не ходи туда, у меня предчувствие нехорошее…
     Бил: — Да что ты свое заладил, отстань уже! В конце концов, это не твое дело! Я сделал все, что мог, — с сожалением прошептал Мануэль…

     — Мистер Бин, — стучал Вил в старинную дверь из тяжелого дерева. Никто не открывал. Вил потянул за ручку. Дверь отворилась.
     — Учитель? — снова тишина. Темно. Тяжелая дверь издала протяжный скрип. Вил вошел и сразу же в темноте наткнулся на стену. Послышался звонкий смех колокольчиков. Свет зажегся сам по себе. Вил увидел, что на потолке висят головки кукол на нитях. Они раскачивались в разные стороны, смотря на него мертвыми глазами. Вил вздрогнул.
     — А, Вильям, — послышался сверху голос учителя. — Заходи, заходи, поднимайся наверх, я здесь, у себя в кабинете.
     Вил неуверенно поднялся по крутой лестнице и остановился в раскрыттой двери кабинета.
     Учитель сидел за своим письменным столом, на котором стоял маленький светильник, кипы книг и тетрадей, как всегда, недопитый кофе и недокуренная сигарета. Учитель проверял тетради, надев очки; выбившаяся прядь волос небрежно падала на лицо. Он казался обворожительным в этой своей простоте и серьезности.
Вил тихонько засмотрелся на него, хотя сердце беспощадно отстукивало барабанную дробь, готовое вырваться и с трепетом упасть к ногам Мануэля. Мануэль, в свою очередь, снял очки, обернувшись на Вила.
     Освещенный светом, льющимся из гостиной, словно волшебным ореолом, он стоял в той невинной и юной красоте, которую извечно воспевают поэты. Он был бледен, огромные глаза лихорадочно горели, на лицо падали локоны черных волос.
     «Господи, какой милый мальчик!» — пронеслось в мыслях Мануэля. — «Как жаль, что такое прекрасное создание должно сегодня умереть»…
     Мануэль грустно вздохнул. Он знал, что скоро пронесется другой и ему с ним не совладать, ибо другой побеждает всегда.
     Справившись со своим смятением, Мануэль снова надел очки: — Присаживайся, Вильям, — он указал на место напротив.
     «Все же, как жаль», — снова подумал Мануэль, когда Вилли присел на предложенное место.
     Он мягко улыбнулся: — Сделать тебе кофе?
     Вил покачал головой. Он нервничал, не зная, куда деть дрожащие руки и предательский взгляд. Поэтому сделал вид, что рассматривает книгу по Лексикологии, открыв раздел: Семантика. Чтобы как-то нарушить тягостное молчание, Вил задал пару вопросов по семантическому разбору слова, ляпнув еще что-то по поводу словарей, толкующих лексическое значение.
     Мануэль внимательно разглядывал его губы и думал о том, как славно было бы припасть к ним сейчас, словно к роднику в знойный день. Он решил, что непременно сделает это, только чуть позже. И завладеет этим чудесным телом, как обычно, перед его смертью. Представив, что этот прекрасный мальчик скоро умрет, Мануэлю стало так горько, что из его глаз полелись слезы.
     — Почему вы плачете, учитель? — изумленно посмотрев на него, спросил Вилли, слегка коснувшись рукой его плеча.
     Мануэль встал со стула, подошел к Вилу, отечески обнял его и плакал уже навзрыд.
     Изумившись еще больше, Вил тоже сомкнул на его спине свои холодные руки, наблюдая за вздрагивающим от рыданий телом учителя.
     — Что случилось?
     — У меня умер дядя, — сквозь слезы проговорил Мануэль.
     — Соболезную… Не плачьте, у вас такое красивое лицо…
     Эх, если бы он знал, то это были крокодиловы слезы!
     Внезапно Мануэль перестал плакать и высвободился из объятий Вила. Лицо исказилось злорадной усмешкой. Начал просыпаться второй.
     Ласково проведя по черным волосам Вила рукой и поцеловав его в лоб, Мануэль пошел в другую комнату. Вил чувствовал себя неловко, его трясло от страха и волнения. Эти внезапные объятия такого любимого для него человека повергли его в шок.
     Напевая какую-то старую пиратскую песенку, Мануэль открыл сейф и достал оттуда длинный нож. Заботливо протерев лезвие ножа носовым платком, смоченным в одеколоне, Мануэль аккуратно засунул нож в рукав. Это был его ритуальный нож, которым он убил десять своих жертв.
     Вил был в смятении. Ему было страшно и стыдно, что учитель, возможно, знает о его чувствах. Он накрутил себе такое кино, что сбежал вниз по лестнице, кинувшись на улицу и оставив за собою открытую дверь.
     — Вильям, постой! — закричал Мануэль, погнавшись за ним, но мальчика уже и след простыл.
     Раздраженно откинув в сторону нож, заломив руки, другой в гневе и бешенстве закричал, между тем, как школьный учитель лишь облегченно улыбнулся.