— Ты обещал, — перебил он, — что покажешь индейские рисунки, что я смогу поизучать местных насекомых, пока ты будешь возиться с приборами. Но о том, что у тебя крыша поехала, не сказал!

— Не кипятись, вся живность на плато твоя! Забирай. И я докажу, что с крышей у меня нормально!

Наметив место для лагеря, под вечер мы вернулись обратно в Чангилью, где рабочие перегружали оборудование на воздушный транспорт.

В моих планах было тщательное изучение георадаром самых широких полос, а также мест с наибольшим скоплением линейных геоглифов. Кто-то же их оставил, и не просто так.

С рассветом пара грузовых вертолетов покинула маленький городок. Бертран и двое техников сладко сопели на пассажирских местах, мне же досталось место рядом с пилотом. Уже не поспишь.

Первый день мы разбирались с оборудованием, настраивали его. Увидев загруженность техников и мою, друг вызвался стать нашим шеф-поваром на время экспедиции. К слову, готовил Бертран неважно, но уж лучше его стряпня, чем сухпаек три раза в день.

На следующее утро приступили к работам: просканировали выбранный участок на наличие магнитной аномалии. Помощники тащили прибор, я снимал показания. Цифры оказались выше среднего, но в пределах нормы. Через неделю запустили георадар. Меня интересовало скальное основание плато. Настроек в пятьдесят метров оказалось мало, в сотню тоже. Лишь выставив глубину в четыреста метров, я смог увидеть очертания дна, и сразу же природный рельеф стали пересекать прямоугольные и шестигранные формы. То, что это рукотворное, ни у кого из нас не вызывало сомнений.