…Под небом пустыни, и знак их «паук»!

Работа написана для сборника рассказов по картинам Филиппа Каза.

— Здравствуй, Наска! Вот и я! — выкрикнул приветствие и с нескрываемым удовольствием пнул камешек, который отлетел на полосу линейного геоглифа, идущего вдоль трассы.

— И чему радуешься? — проворчал Бертран, демонстративно хлопнув дверью внедорожника. — Своими теориями развел толстосума на деньги, приволок дорогостоящую технику… А если там пусто? Ничего?!

— Ничего, говоришь? Тогда зачем потащился со мной?

Напарник потупил взгляд. Я не любил бессмысленную полемику, и Бертран об этом знал. Молча покипев еще пару минут, я достал из багажника спутниковый навигатор, дал команду:

— Бери вещи, поищем место для рабочего лагеря.

На машине передвигаться вне дорог запрещалось, и нам предстояла пешая прогулка с десяток километров. Бертран, что-то бубня под нос, взвалил на спину походный рюкзак и поплелся за мной по расчищенной полосе.

Еще в начале карьеры ученого-геофизика я увлекся геоглифами плато Наска. Тогда про них много говорили, писали… Думал, что паучки, птички и полоски — это послания индейцев богам-пришельцам, пока не приехал туда в первый раз. Не буду говорить, сколько сил потратил, чтобы выбить разрешение на работу в закрытой зоне. Сейчас это не важно.

Три с лишним месяца я жил в трейлере, питался тем, что привозили на заказ из Чангильи, каждый день уходил исследовать полосы. На снимках было видно, что широкие линии соединялись между собой узкими, и, действительно, большинство из них представляло единое целое, а, главное, все они были поверх следов, оставленных потоками воды. Не давало покоя и то, что каждая широкая полоса сопровождалась геоглифами-рисунками. Тогда и родилась мысль, что под землей что-то есть, и это пытались найти с помощью сканеров и машин, выбиравших по прямой грунт для лучшего соприкосновения геотехники, а зверюшки — лишь кодовые обозначения рабочих участков.