— Так, значит, всё это время это был ты?

         Марат молчал. Он смотрел в стену и не видел лица Оксаны. Она положила конверт и письмо на стол и ушла из квартиры. Марату стало жарко. Он взял первую попавшуюся в руку подушку и начал бить её со злости до того моменте, когда из неё не начали вылетать перья. В этот момент дверь открылась. Остановившись, Марат молча молился о том, чтобы это была Оксана. Он обернулся и увидел своего несколько удивлённого друга. Он рассматривал ни в чём не повинную подушку.

         — Что случилось?

         — Что случилось?! Я скажу тебе, что случилось. Она прочитала письмо и поняла, что все предыдущие тоже писал я!

         — Оу, полегче. Почему ты на меня-то кричишь?

         — Потому что! Когда не нужно, ты всегда дома, сидишь и ни хрена не делаешь! И в тот единственный раз, когда ты бы мог помочь и не дать ей прочитать письмо, ты куда-то ушёл!

         — Кто ж тебе виноват, что ты дурачок.

         — Что ты сейчас сказал?

         — То, что слышал. Ты дурачок. Надо было раньше сказать всё лично. А ты тянул резину уже целый год.

         — Год, месяц и четыре дня…

         — Вот, ты ещё и считал!

         — Но я ведь писал всё в письмах!

         — Нет, это не то. Ты просто тряпка, которая не способна сказать это вслух. Вот поэтому ты и обречён.

         Марат взялся руками за стол и наклонил тело чуть вперёд, громко дыша. Он, закрыв глаза, сказал своему другу: «Пошёл вон». Тот не кричал, не сопротивлялся, лишь бросил напоследок: «Ну-ну».