Странный гул наполняет мои уши. Я успел отвыкнуть от такого.

— Хорошее гашло. — говорю я. — Хорошее, — считаю, что нужно поговорить; а то сидим в тишине, выкуривая плюху за плюхой, как неродные; в конце концов, мы теперь практически братья по оружию; пираты каннабисного моря. — Итак, как вы, мальчики, познакомились?

Оба молчат некоторое время. Сэм говорит: в социальной сети для геев.

Социальная сеть для геев. Я одобрительно киваю. Жопотиндер.

— У вас есть своя социальная сеть? Часто там кого-нибудь цепляете?

— Ну, я таким не увлекаюсь, — говорит Аким.

Я говорю, что, если правильно разбираюсь в людях, Сэм — из тех, кто увлекается. Тот отнекивается.

Да ладно, говорю я, среди вас также есть мужчины и женщины. Мужчины все одинаковые. Был бы я педиком, трахал бы каждого, потому как вы, говорю, вроде не такие принципиальные, в отличие от девок.

Может быть, им не особо нравятся подобные разговоры. Но мне насрать. Я не хочу никого оскорбить, но впервые за долгое время я обдолбан и, благодаря мне, обдолбаны теперь и они. Так что я хочу поговорить об этом и точка.

Мне нравятся эти двое. Сейчас нравятся. Они такие милые. Думаю о том, что они трахаются на нашей с Акимом кровати и зажмуриваю глаза, отгоняя неприятные картинки.

Боже, снова невольно говорю себе, ты, малыш, зашкварен уже вдоль и поперёк.

Но сейчас я накурен и считаю себя таким классным парнем. Я такой терпимый. И либеральный. Не каждый может похвастаться такими мудрыми взглядами на мир. Не бывает плохих народностей или ориентаций, говорю я себе. Иисус говорил: чё-то там возлюби ближнего своего. Насилие приводит к ещё большему насилию. Замкнутую цепь ненависти невозможно разорвать новыми звеньями.