Лишь когда Аким открыл дверь, я вытащил уже побелевший кулак из кармана. Войдя в студию, даже с каким-то непонятно откуда взявшимся пренебрежением, бросил камень на обеденный стол рядом с недопитой полторашкой пива.

Ты мне больше не нужна, малышка. У меня есть кое-что поинтересней, и от этого дерьма меня не тошнит. А ещё я становлюсь от этого умным, а ты, наоборот, всегда делала меня тупым.

Полулитровая бутылка в моих руках.

Lipton. Чай, который мы заслужили.

Пламенем зажигалки я прожигаю в нижней части бутылки отверстие; проверяю, способна ли в отверстие пройти сигарета. Сэм тем временем разворачивает нашурадость.

— По сколько делаем? — спрашивает он.

— Блин, — задумчиво хмурюсь. — По три.

— По три плюхи, — утвердительно повторяет Сэм.

— Ой, мне много, — говорит Аким, выглядывая из-за плеча Сэма.

— Да брось, — тот приобнимает его за талию. — Тебе же завтра никуда не надо.

Я развожу руками, в одной из которых зажата дырявая бутылка и говорю, мол, ничего личного, но сегодня у них ничего не выйдет.

Сэм пожимает плечами.

— Тогда просто покурю и пойду.

Сэм делает плюхи. Большие плюхи, говорю я ему, делай большие плюхи. Огромные, блять, гигантские плюхи!

Похуй, что это, возможно, последнее дерьмо в моей жизни.

Кладу сигарету на пол и придавливаю её зажигалкой так, чтобы та стала плоской, подобно посадочной полосе, на которую в скором времени должна приземлиться плюха леди Гаш.