— А все-таки мне интересно… Чтобы ты сделала со мною, ну скажем, если чисто гипотетически ситуация поменялась бы в твою пользу? 
— Давай, давай не стесняйся, знаю я вас похотливых самок, как вы течете от всех этих наручников и цепочек. 
— Все это неправда, из последних сил, страдальчески выговорила я. 
— Неужели, чуть ли не рассмеявшись, ответил Николай. Если ты серьезно так считаешь, то полагаю, что любая из моих рабынь быстро докажет тебе обратное 
— Да ты и сама скоро в этом убедишься. Возможно даже этой ночью. 

Что он собирается сделать со мною? Внезапно я представила, будто одна из его пленниц, назвать их рабынями было выше моих сил, доказывает мне обратное, суть которого, как я поняла, состояла в зависимости женщин от наручников и прочих средств для их фиксации. В этот момент я почему-то подумала об обычаях, существующих в женских тюрьмах, а именно о том, как притесняют там вновь прибывших, напуганных до смерти, девушек или, что хуже заставляют их заниматься с ними лесбийской любовью. Но их в камере, хотя бы не держат в наручниках, все таки до Америки с их методами содержания заключенных, нам еще далеко. Впрочем, что там, что в моем случае, деваться особо некуда. Мне стало противно от собственных мыслей, а Николай, кажется и так понял все. По моему выражению лица. 
— Ну и долго я буду ждать от вас ответа? 

На слове «вас» он остановился, сделав особый акцент. В самом деле, данный оборот, не что иное, как признак уважения к собеседнику, способ подчеркнуть его статус. Но какой статус мог быть у меня, прикованной двумя парами наручников к батарее? Да он издевался надо мною, причем делал это с немалым удовольствием, видимо желая отомстить, мне за тот случай в коридоре дома. В следующую секунду резкий удар, обжег мое лицо