Мирмидонов смог немного шлёпнуть себя по щеке, разбудив нервные импульсы мозга, чтобы быстрее прийти в норму. Помогло, но лишь слегка.

Вдруг звездолёт довольно ощутимо шатнуло и все некрепко стоявшие на ногах люди попадали кто куда. Раздался возглас: «Медика!». Видимо, кто-то неудачно упал и сильно поранился. Шатаясь, Александр добрался до Ильи, находившегося неподалёку. С трудом нагнувшись и подняв друга с пола, он увидел, что тот ранен. Осколки разбитых очков рассекли кожу вокруг глаза, отчего лицо Ильи заливала кровь, пропитывав гемоткань одежды.

— Илья, Илья! — позвал Александр друга и пощёлкал пальцами у того перед лицом, дождавшись, пока его взгляд сфокусируется. — Твой глаз… Ты как, видишь?

— Да, боль кошмарная, но вижу чётко… Всё-таки зрение минусовое… — пространно сказал Илья, было заметно, что думать ему ещё трудно.

— Пошли, присядешь, лицо только не трогай, сейчас приведут врачей, — говорил Мирмидонов, помогая доковылять другу до стены, где тот смог относительно удобно усесться, и сам схватился за поручень криокамеры.

Звездолёт в этот момент сильно тряхнуло, несколько людей даже взлетели в воздух и упали. Раздались крики боли, под которые открылась двойная дверь в стене криозала. Через неё спешно забежали люди в синих комбинезонах, с белой повязкой на плече и нашивками врачей, тут же приступили к обработке ран и помощи пострадавшим членам сто семьдесят седьмого корпуса. Передав Илью в руки профессионалов, Мирмидонов поискал глазами Дезислава. Наконец он увидел его и челюсти непроизвольно сжались в гневе. Немедленно подбежав к другу под странные вибрации пола, будто корабль резко разворачивался, Александр присел на одно колено и спросил медика: