— Да не, Акмаль ворует больше! Чё Пулат, ну съесть втихаря две баночки йогурта, пакетик фисташек сгрызёт… так, мелочь. Акмаль, это точно, стейки говяжьи «Мираторг» таскает. Сам видел, как он в декабре две упаковки под свитер запихивал, черножопый! —  Пьер-Поль был уверен в обратном.

— Ладно вам, угомонитесь… за собой следите лучше, — Вадим начал вставлять кривой ключик в раздолбанный замочек шкафичка.

Хорошие они ребята, Артур и Пьер-Поль, но иногда очень болтливы. Вадим уставал от таких долгих, как он называл их, «порожняковых» разговоров.

Жилет торговой компании, брезентовые штаны. «Как у матроса», — опять вставил Артур. Рабочие ботинки с металлическим носом. Всё. К смене готов.

На двери раздевалки был приклеен плакатик – «Торговый зал замер в ожидании. Ваш выход. Вперёд, с улыбкой!»

Вадим пошёл в мясной цех. Точнее, как гласила табличка, производственное помещение мясных полуфабрикатов. Он работал мясником. Если верить записи в трудовом договоре «повар-обвальщик 3 категории». Позади были годы офисного труда, потом собственное дело с компаньонами, развод с женой и двухгодовая депрессия. Впереди  всё отчетливее проступала перспектива карьеры мясника. Иногда Вадим думал, что, в принципе, это не самый плохой вариант завершения жизненного пути. Ему было 55 лет. Возраст блокировки всех карьерных путей. В принципе, такой возраст в современной России 40-45 лет. Примерно. После таких цифр работодатель вежливо и корректно, иногда не очень, избавляется от сотрудников. Это реальность, и Вадим был не сильно этим потрясён.