3

     Странное дело, но на утро, у своего дома Кейл обнаружил пакет. В пакете трещало что-то сухое. Сначала он хотел вышвырнуть пакет в мусорное ведро, но из него доносился такой странный аромат, что пакет пришлось развернуть. В пакете были травы, все подписанные. Там лежал даже ясенец белый с острова Крит! Не по себе сделалось Кейлу.
     — Что мне терять! — услышал он. — Все, что было у меня, я уже потерял… Эта уродина-цыганка следит за мной!
     Кейл принялся смешивать травы, смочив их оливковым маслом, красным вином и собственной кровью из порезанного запястья.
     Пришлось сотворить заодно и любовный ладан. Из мускуса, алоэ, красного кораллового порошка, настойки серой амбры, розовых лепестков и белка яйца.
     Комната наполнилась волшебным ароматом трав.
     Кейт сел лицом к портрету, зажег любовный ладан и ладан для вызывания мертвых.
     «…мысленно позовите умершего так, как вы звали его ранее, удерживайте взгляд на изображении. Пытайтесь вызвать чувство любви к умершему. Вложите самые сильные чувства к умершему в воспоминание»…
     Кейл криво ухмыльнулся:
     «…вызвать чувство любви! Все мое естество пронизано этим чувством, что же здесь вызывать!»
     «Бетти!» — мысленно позвал Кейл. — «Это я, Кейл. Любимый мой, каждая клетка моего тела живет мыслью о тебе!»
     Кейл приковал взгляд к фото Бетти. К этим губам, которые столько раз целовали его. Это действительно получилась медитация, ибо ни одна мысль, помимо воспоминаний о Бетти, не волновала мозг Кейла. Он растворился в фото Бетти. Погрузился в воспоминания того времени, которое они проводили вместе, в воспоминания о той страсти, которая до сих пор раненным зверем бушевала в его жилах.
     Из глаз Кейла потекли слезы. Не от того, что время, проведенное с Бэтти, никогда не вернется, они просто текли и Кейл сам не осознавал этого. Текли по непонятной причине. Кейл растворялся в фотографии Бэтти, сливался с его образом и воспоминаниями о нем, которые ему так живо удалось воскресить, что он снова почувствовал горячие губы Бетти на своих плечах, его большую ладонь на своей руке. Он погрузился в наваждение, пока что-то не кольнуло его невидимой тонкой иголкой. Светильник начал гаснуть, нужно было заканчивать. Кейл посмотрел на фото Бетти, по-прежнему улыбающееся ему.
     «Бетти, не уходи», — взмолился он, с тоской посмотрев на фото. «Будь со мной хотя бы в этом дьявольском трансе… в котором я еще могу чувствовать твои губы»… Кейл завесил портрет и лег на кровать. В одинокой темной комнате, через окно которой проникал такой же одинокий свет луны. В голове звучала Лунная соната Бетховена. Он трогал рукой пустое место перед собою.
     Тринадцать ночей Кейл провел в медитациях возле фотоплаката Бетти, едва не доводящих его до сумасшествия. Все эти 13 ночей по его лицу текли слезы, которых он даже не замечал, пока не задувал догорающий светильник. Наконец пришел канун главной ритуальной ночи. Кейл накрыл стол новой белой скатертью и поставил кресло к западу от него, лицом к востоку, а другое наоборот. На стол он поставил букет сладко пахнущих цветов. Зажег перед фото два светильника и ладан.
     Кейл поставил на стол два прибора. Он приготовил самые любимые блюда Бетти, принес его самое любимое вино.
     Все движения нужно было исполнять задом наперед, передвигаться бесшумно, накладывая очень маленькии порции — четверть.
     Часы показали полночь. Кейл подошел к фото Бетти задом наперед, медленно раздрапировал его и подумал про себя:
   
     Таинствами темноты!
     Мирской страстью!
     Силой востока!
     Молчанием ночи
     И святым обрядом Гекаты
     Я заклинаю тебя узами любви.
     Дух Бетти,
     Нарушь со мной свой вечный пост!
     Да будет так!