В голове пронеслась целая вереница воспоминаний заставивших его немолодое уже сердце сжаться, наполнив грудь резкой болью. Зарычав словно зверь, чем немало удивив окружающих, Видаль бегом вернулся в комнату с телом Кампо и выжившим нацистом. Схватив длинноносого в охапку, он с силой нанёс ему удар ребром ладони в шею, от чего раненный закашлялся и покраснел.  

– Рассказывай мразь, что было после того как твой босс расстрелял патроны в дверь! Или я клянусь тебе, что придушу тебя, и никто здесь даже заступаться за фашистскую тварь не будет.  

Убедившись в серьёзности слов комиссара и отчаявшись разжать его руки, длинноносый сказал:  

– Они ещё немного потрепались, а затем дверь взорвалась, и в комнату вкатился тот мужик, – торопливо и сбивчиво затараторил нацист. – Он сначала ранил меня, а затем подстрелил Кампо. Они ещё о чём-то поговорили, и русский разрядил в него магазин из «Томпсона». Всё! Клянусь!  

– Почему тогда он умер?! Почему?! Это ты его ранил?! – комиссар так тряс длинноносого, что зубы его стучали в такт движениям.  

– Нет, нет, – в панике запричитал преступник. Он уже был ранен. Видно кто-то из ребят его подстрелил, он, когда выходил отсюда с него на пол кровь капала. Целую дорожку оставил. Вон она и сейчас там же.  

Отбросив в сторону длинноносого, Видаль, вернулся в коридор к телу друга. К этому времени работа на месте происшествия закончилась, и коронеры начали вывозить трупы. Странное поведение комиссара привлекло внимание, и жандармы обступили мёртвое тело и сидящего на полу начальника.