На кровати были следы жестокого насилия. Девочка лежала на спине в кофточке от своей пижамы, обе руки были подняты наверх и привязаны в изголовье веревкой, к металлическим прутьям кровати. Ноги широко раздвинуты и каждая по отдельности привязана к таким же прутьям в изножье кровати. Судя по всему, преступнику нужно было её как то зафиксировать, чтобы она не вырывалась, пока он её насиловал.

Простынь была нежно-розового цвета и на ней повсюду были пятна засохшей крови.

Девочка, явно пыталась бороться, на запястье была содрала вся кожа, когда она в борьбе пыталась освободить ручки. На лодыжках синяки и содранная кожа, пока он её насиловал, она отчаянно сопротивлялась. Признаков расчленения не было, увечий телесных тоже. Синяки на лице — видимо он её бил, чтобы унять прыткость, ещё большие отметины на шеи, указывающие на удушье руками.

От всей этой картины у меня на несколько секунд закружилась голова, во рту пересохло, но я продолжала исследовать тело девочки.

— Истязания, удушения руками, изнасилование. Судя по следам крови на теле девочки и простыни, проникновение было вагинальное и анальное. Он насиловал её многократно. – Я говорила вслух, рассуждая. Кровь из вагинального отверстия говорит о том, что она была девственница, что по видимому доставляла ему особое удовлетворение.

Я остановилась. Перестала записывать. Нужно было немного перевести дух. Я отошла к окну и посмотрела во двор на улицу. Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, к горлу подкатывала легкая тошнота. Скорее всего, не исключено, что он проник, через балкон. Дверь на балкон была аккуратно закрыта, я подергала за ручку и она с легкостью распахнулась, из неё обдавая меня теплым ветром, ворвался воздух.