Древний желтый диван был едва виден под майками, шортами, полотенцами, дисками и пластиковыми бутылками. Мы разобрали эту груду слой за слоем, пытаясь найти пятна крови – встряхивали вещи и бросали на пол.
— Господи Исуссе! – сказала я, выкопав журнал за июль прошлого года и пол пакета орешков. – Ты глянь.
Брайн сухо улыбнулся и поднял скомканное полотенце, которым что-то вытирали, вроде кофе.
— Я видели вещи и похуже.
— Я тоже, но это не оправдание… Мне плевать, что парень сидел без гроша – за самоуважение платить не нужно. Вряд ли он целыми днями был настолько занят, что у него не нашлось времени, взять тряпку и всё тут помыть, или хотя бы убрать объедки из раковины.
Брайн вытащил одну из диванных подушек и провел по ней рукой, убирая остатки крошек.
— Круглые сутки торчать здесь без работы и без денег, точно крыша поедет. Наверное, я бы тоже не заворачивался с уборкой.
— Не забывай, он не торчал здесь, круглыми сутками. Он часто выходил, а порой и ночевал в своем логове, в доме рядом с семьей Броуди.
Брайн расстегнул чехол на подушке и засунул руку во внутрь.
— Это верно. И знаешь что? Помойка здесь, поскольку это не его дом. Он жил последнее время в своём логове и там, как ты видела идеальный порядок.
Мы обыскали всё как следует: нижние поверхности ящиков, задние стенки книжных полок, коробки с просроченными полуфабрикатами в морозильнике. Мы даже взяли зарядник от телефона и проверили все розетки, чтобы убедиться, что нигде нет тайника. Коробку с бумагами конечно мы извлекли для изучения у нас в отделе. Его банковские выписки рисовали ту же удручающую картину, что и у большинства безработных.