Брайн покачал головой:

— Нет. Он постоянно начеку, но не испуган. Распорядков видно здешних не знает, а значит он в допросной впервые. Так почему он не наложил в штаны?

— Излишняя самоуверенность. Думает, у нас ничего на него нет, что он тщательно замел следы, если конечно это он.

— Возможно. Но он доложен понимать, какими ресурсами мы обладаем. Это должно его беспокоить.

— Все они высокомерные ублюдки. Считают себя умнее нас. Не волнуйся: в конечном счете, нам это и поможет. Когда парню предъявляешь то, от чего нельзя отмахнуться, он рассыплется в прах.

— А что если…- неуверенно начал Брайн, но умолк. Он смотрел не на меня, а на пакет, который крутил в пальцах.

— Договаривай.

— Я хотел сказать: если у него есть крепкое алиби, то он знает, что мы рано или поздно это выясним.

— То есть другими словами, он невиновен и поэтому чувствует себя в безопасности?

— Да.

— Это мало вероятный вариант. Если у него есть алиби, почему просто о нём не сказать? Думаешь, он прикалываться над нами?

— Возможно. К нам он явно не испытывает теплых чувств.

— Даже если его вины нет, он всё равно не может быть таким спокойным. Невинные пугаются так же как и преступники, и даже больше, ведь они не такие самодовольные уроды. Конечно, бояться им не стоит, но это же не объяснишь.

Брайн скептически взглянул на меня и поднял бровь.

— Если человек не виновен — это факт, против него не попрешь, но дело не всегда в фактах.