Он посчитал, что стены были длинной в три его широких шага, что примерно равнялись одному метру. С этого выходить, что площадь комнаты была девять квадратных метров. Немного, но могло быть и меньше. В углу расположился кран, матрас, а немного далее примитивный сан узел.

 Единственным плюсом было то, что с него сняли цепи, было так приятно послушать тишину, лишенного их постоянного звона.

 “Они хотят заморить меня голодом?”, — неожиданно в двери открылось маленькое окошечко и туда протиснулся поднос с тарелкой. Хлеб, вода, не ресторан, но хотя бы что-то. Кристоф сперва решил проигнорировать еду, но потом решил, что пища ему не помешает. “Для борьбы необходимы силы, тем более съев еду я ничем себя не обязываю”, -потому он жадно поглотил содержимое тарелки.

 Далее снова тишина и мрак. Время утратило свой смысл, оно могло тянуться, или бежать как сумасшедшее, но Кристоф бы этого не заметил. Для коротания времени он пытался заниматься физическими упражнениями, мысленно в голове перебирая пути побега.

 С каждым мгновением тишина и тьма давила на него все сильнее. Спустя день, или три, не важно, он заметил, что говорит в голос. “Необходимо быть аккуратней, иначе можно сболтнуть лишнего”, — сомнений не было комната забита микрофонами и различными камерами, что следят за ним сквозь пелену мрака.

 “Значит вот как, одиночество, вот их оружие, что ж им долго придется ждать, прежде чем я расколюсь”, — Кристоф вспоминал песни, самые разные, про свободу, любовь, или же справедливость. Голос у него был отвратный, но это его не останавливало. Он пел во весь голос, ожидая что сейчас кто-то войдет и прикажет ему заткнутся, но вместо этого тишина.