Фокс напрягся, стараясь думать, что эта долго скрываемая правда — рассказ о том, как Полина подставила и оболгала Маришку. Он об этом знает, а, следовательно, нечего и беспокоиться. Но не получалось. Никак.

Его машина уже мчалась по загородному шоссе, машин было мало.

«…В тот день, когда Маришка рожала в роддоме, на свет появился еще один мальчик. Его мать, сорокалетняя женщина, умерла от кровотечения. Ни мужа, ни родни… Твой сын, Саша, он родился мертвым…»

Машина вильнула, и Фокс с трудом удержал ее на трассе. Что она несет?! Мертвым?! Строчки прыгали перед его глазами, и он понял, что должен остановиться, что бы дочитать исповедь этой женщины. Как бы ни тащила дорога и обстоятельства за шкирку вперед. Как бы ни претило ему тормозить. Во всем.

«…Это правда. Мне не стоило всего этого делать, но я боялась тебя потерять, боялась, что лишившись сына, ты вернешься к Маришке. От одиночества, от горя, от жалости к ней… Это не очень на тебя похоже, но даже самых предсказуемых людей иной раз невозможно предсказать. И я решила, что имея сына, ты спокойно оставишь ее. Моя знакомая в роддоме помогла мне. Да-да, как в дурной мелодраме, мы подменили детей, и твоего мальчика похоронили под фамилией той женщины, что умерла, оплаканная лишь какой-то родственницей, которую удалось найти. Больше у нее никого не было. А ты получил здорового, красивого мальчика, как будто, по воле иной силы, так похожего на Маришку. Владик — не твой сын. Хотя, конечно же, ты вложил в этого мальчика все, что мог, и любой позавидует тому, каким замечательным он вырос… Я понимаю, Саша, ты любишь его, и вряд ли будешь любить его меньше оттого, что сейчас узнал. Но ты должен знать правду. Прощай.»