— Не беда, устроим второй тур! – разозлился, приходя в себя, футбольный агент. — И вообще, почему ты об этом училку не спрашиваешь?

— У «училки», как ты говоришь, с сестрой один ребенок на двоих, так что у них таких проблем не возникнет. А вот у тебя, — он обвел руками последователей собеседника, — они весьма ожидаемы.

После чего взял Михаила за локоть и продолжил шепотом.

— И теперь, когда каждый из них об этом услышал, я бы на твоем месте не был так уверен, что они все до единого проголосуют за твоего футболёра. Достаточно одного, кто переметнётся на сторону «училки».

— Зачем им это?

— В твоей коалиции пройдут пятеро из семи учеников, а у Поляковой пятеро из шести – простая математика. И если хотя бы один из твоих до этого дотумкает, соотношение станет уже не в вашу пользу. И тогда точно не видать лицея ни твоему Антону, ни моей Кате.

— И что делать?

— Отменять такое голосование к едрени фени!

— Как?

— Надо обеими группами проголосовать против самого голосования, нас ведь большинство.

— А что вместо него?

— Решим как-нибудь.

— Мда, — Карасев почесал затылок, отошел к окну, еще раз взглянул на разволновавшихся соратников и пришел к выводу, что бизнесмен прав. – Сука, а так всё было складно!

Он вернулся к союзникам и довольно быстро убедил их проголосовать против голосования. Костенко сделать то же труда не составило – все в пятерке понимали, что они при любом раскладе останутся в проигрыше, если не переманить участников других коалиций или воздержавшихся от выступлений, но на Илью и Диму надежды было мало.