–Авель! – вопль Каина был ужасен. Во мгновение ока Каин оказался подле брата и уложил его голову на колени. Братоубийцу трясло от рыданий, от всех сдерживаемых годами рыданий, его крупные слёзы капали на мёртвое лицо, и вот попали они на глаза Авеля.

            И Авель открыл их.

–Здравствуй, брат.

***

            Каин целовал руки Авелю, что-то неразборчиво шептал, а Авель виновато улыбался, хлопал его плечам, поглаживал по голове. Оба они не замечали Смерти, разделившей их, но Смерть видела и наблюдала.

–Брат…– прошептал Каин, заглядывая в оставшееся прежним, лишенное теперь следов ужасного убийства, лицо. Самое родное лицо! Самое ненавистное.

-Ничего, – сказал Авель, слабо улыбаясь, – так бывает. Бывает.

–Я не хотел, то есть…я не хотел, чтобы оно так.

–Я не злюсь, – Авель улыбался светло и чисто. – Я прошу лишь, чтобы ты не корил себя. Я прошу, чтобы ты простил себя.

–Пора! – каркнула Смерть, нарушая идиллию. Каин вздрогнул, Авель кивнул:

–В самом деле.

–Ещё минуту! – Каин обратился к ней с бешеною мольбой. – Дай нам минуту!

–Пора, – повторила Смерть уже твёрже.

            Каин пытался сжать брата в объятиях, но тот лишь истаял в его руках, позволяя светлой скорби проникнуть в обезумевшее сердце Каина.

–Это было жестоко, – промолвил он, когда сумел заговорить. – Ты, мерзкая, жестокая…

–Это было необходимо, – возразила Смерть. – Необходимо, чтобы ты услышал, что он тебя прощает.