–Прощает, – Каин поднялся с колен, на которых только что покоилась голова его брата, с ненавистью взглянул в лицо Смерти, – хочешь знать, почему я на самом деле его убил?
Смерть понимала, что едва ли ей хочется знать настоящий ответ – слишком холоден был взгляд Каина, слишком много яда и ненависти скопилось в нём.
–Хочу, – упрямо сказала она, ибо была ближе к молодости, а не к мудрости.
–Я убил его, чтобы Богу стало больно! – ответил Каин, и руки его сжались в неостывающем гневе. – Он сказал, что все сыны Адама ему любимы одинаково, но ещё до того… да, ты не знаешь, но Он слушал песни Авеля! Не мои! Его! Не в моих молитвах было Его присутствие, но стоило Авелю пасть на колени рядом, как снисходила благодать!
–Это не…– Смерть осеклась. Ей нечего было сказать.
Но Каину пока и не нужны были её слова, он продолжал:
–Я хотел быть равным Авелю! Вот и всё! Хотел, чтобы нас любили одинаково, не разделяли, не различали! Это всё, чего я хотел. Я просил Бога указать мне ошибки. Если он считал меня недостойным себя, то почему не указал мне этого? Почему не объяснил мне, в чём моя вина? Почему оставил меня в глухоте, позволяя видеть, как другому он благоволит?!
–Неисповедимы…– попыталась объяснить Смерть, но Каин перебил её:
–И вот наступил этот час. Я дал плодов своей земли, а Авель овец. Разве же овцы хороши без плодов или плоды без овцы? Но нет! нет, нет! Он увидел лишь своего любимого Авеля. А меня снова не заметил. Я плакал. Я плакал без слёз, потому что слёзы тогда кончились. Я любил брата, как никто никого не любил. Но такого стерпеть я не смог. Бог любил его больше, и тогда, когда мы возвращались домой, я чуть отстал… Авель был весел, напевал песню, а я поднял с земли камень…