Но этой
книге повезло. Она попала в большую, дружную семью и полюбилась. Она была
толстой, на обложке красиво отливали буквы, а к каждой сказке шли цветные
иллюстрации, изображавшие тех самых, оживающих героев, ведь всем известно, что
только нарисованные персонажи, попавшие на иллюстрации, обретали жизнь.

            В книге
имелось два раздела: «Русские народные сказки» и «Сказки народов мира». Змей жил
во втором разделе, он открывал его, принадлежа к какой-то скандинавской древней
полусказке-полулегенде. Иллюстрация же была его прекрасной, и он сам был в этой
сказке положительным героем, и его изображение занимало всю страницу, и больше
никто не вместился. Змей иногда от этого грустил, но старался не показывать. Его
уважали.

            Он был
красив и загадочен. В его глазах был серебряный холодный свет, и имел он
невыговариваемое имя, от того и звался Змеем, но произносили это с почтением. А
ещё его очень любили разглядывать в семье М-ых. Маленький сын, судя по рукам,
что касались страниц, ещё школьник, даже приносил эту книгу друзьям и те
восхищались изображением.

            Это
и сделало Змея главным. Выбивался он среди привычных Кощеев, Шапочек, Колобков
и каких-то неинтересных принцесс, одной из которой всё тот же маленький сын
подрисовал широкую полоску моржовых усов. Принцесса, оказавшаяся Белоснежкой,  рыдала, плакала и скрывала лицо руками почти
два месяца, пока чья-то рука – на этот раз мягкая, аккуратная и твёрдая в
движениях аккуратной бритвой не соскребла этот рисунок. Белоснежка, конечно,
потеряла ровность лица, движения были мягкие и осторожные, чтобы не продырявить
иллюстрацию, но всё равно ей досталось,  не жаловалась, была довольна и этим.