Помолчали.
Затем Кощей спросил серьёзно и очень тихо:

–Как думаешь, чем кончится?

–У них?

–Для нас.

            Змей
снова тянул время. Потому и задал ненужный вопрос.  Змей чаще всего был теперь открыт и слушал
мир – рука, которая прежде захлопывала книгу, не могла теперь даже её поднять
толком – пальцы не слушались. И Змей слышал очень многое, хотя и голоса людей
изменились.

            Они
менялись постоянно. Сначала были весёлыми, потом тревожными, затем спокойными,
а сейчас были очень тихими. Почти неразборчивыми, похожими на шёпот и то, их
было немного. Похоже, люди были в таком положении, что даже говорить не хотели
или не могли от бессилия, голода и холода.

            Но кое-что
Змей понял. Он почувствовал и услышал, как ставшие чужими руки касаются
корешка, как будто бы примеряясь к чему-то, как с трудом разлепляют слипшиеся
от инея страницы, словно бы…прощаясь.

            А потом
Змей услышал, и услышал очень невовремя, в тот момент, когда был у него в
гостях, как назло, не Кощей, а горластый Емеля, вот он-то, и бросился прочь,
услышав произнесённое из мира людей: