Стюарт на секунду отвернулся к окну – они кружили над освещенным огнями городом, над его, по-прежнему, пустыми улицами – ни следа «девятки»…
-Ты… ты уже знаешь эту девчонку, Роджер… Ты не мог не понять ее характера!.. Она… понимаешь, она давно уже бредила тобой. Только тобой! Понимала, что вряд ли увидит тебя в жизни, и все… все свое время, всю свою душу отдала гонкам… Я ничего не мог сделать! Да и по хорошей погоде и нормальной дороге гонять для нее было, что орешки щелкать…
-Я думаю!.. – прохрипел Роджер и откашлялся. – Но лед, Стюарт!!! Как ты отпустил ее?!
-Ты не понял, Торвел… Как не поймет никто, кто не знает ее, так, как знаю ее я. Ей необходимо было добыть эти деньги для тебя! Даже ценой жизни…
Роджер застыл – все его мысли, все, что он чувствовал, а он не чувствовал сейчас почти ничего кроме боли и крохотной, еле дышавшей надежды, все выплыло наружу с голосом Стюарта и сформировалось в эту одну его фразу.
-Да, Роджер… Конечно, при случае она могла сказать тебе о своих чувствах, но она… Лилибет всегда считала, что любовь надо доказать делом, любые слова надо подкреплять поступками… Ты можешь обвинять меня, сколько влезет, да только я и сам все понимаю, и поверь, гораздо лучше, чем ты мог бы мне объяснить. Больнее и сильнее, чем ты мог бы мне врезать!.. Но я уважаю эту малышку. И если она сочла нужным поступить вот так, я горжусь ею!.. Хотя, жалеть о том, что не сберег ее, буду всю жизнь…
