-С трудом…

-Так вот. К сожалению, любой сказке приходит конец. Редж тогда на службе был, кабаки окрестные шерстил, а крестьяне-идиоты прознали неведомо как, шо у них ведьма в деревушке завелась, дверь в хату заперли, да живьем и подпалили. Редж рассказывал, шо когда он явился, он ишшо слышал их крики, и в хату полез, спасать… Сам обгорел как черт, руку левую чуть ли не в пепел сжег, а никого не добыл… Ко мне в лавку явился тогда, рассказал все. А я смотрю, говорю ему, мол куда ты с энтакой головешкой пойдешь? Отпоил его травами малеха, а у меня как раз рука мифриловая завалялась, наемник один даве в уплату оставил. Я к Реджу выхожу, говорю, мол протез будет, но от энтого уголька надобно избавиться. А он тогда ножик свой взял и одним – холбысь! – отрубил. Говорит, работай, дед. Ну я все сделал, а потом думаю – мол из-за него все-то и произошло, дурень я старый. Накинулся на него, взашей выгнал. С тех пор и не разговариваем. Он себя винит, а у меня духу не хватает к нему прийти… Хотя он обо мне помнит. Тебя, вон, посылает. Так что в ноги ему бросайся, проси прощения за малодушие! – он аж брызнул на меня слюной.

-Хорошо, конечно. Уже поздно, я, наверное, пойду, — я был под впечатлением от услышанного.

-Иди, иди. Заходи завтра, мраморный камень будет со скидкой! – крикнул он мне вслед.

Дома я забрался на свой чердак и размышлял о том, что же будет дальше. Надо было просить у учителя прощения. Вроде как я слышал скрип двери, значит он уже дома. Собравшись с духом, я спустился по ветхой лестнице в дом и, постучавшись, зашел в залу. Реджинальд сидел в кресле из медвежьих шкур и что-то держал в руке. Услышав стук, он обернулся на меня, и я уж хотел открыть рот для извинений, но он начал первым: