‒ Так точно, приятнее.
‒ И на том спасибо. Выполняйте.
Покинув проходную, сверкающий хромированной сбруей вороной железный конь весело загудел, набирая скорость. Ему, рождённому для быстрого бега, было, чему радоваться. Даже в час пик на идущей между ровных рядов начинавших загораться фонарей почти идеально гладкой бетонной полосе было совсем немного машин. Лишь иногда встречались выкрашенные в защитный цвет вездеходы, грузовики и автобусы.
И правда, не смотря на четыре ряда в каждую сторону, на высившиеся вдалеке тёмные махины небоскрёбов с разгоравшимся вокруг них заревом всех мыслимых цветов, шоссе, которому полагалось быть большим и шумным, интересовало в основном военных. Правду сказать, так было не всегда. Меньше года назад и на нём, и вокруг, кипела жизнь. Спешили рейсовые автобусы, соединявшие Метро с новыми посёлками, под громкое, с хрипотцой, пение магнитол проносились щёгольские кабриолеты, ругались на их владельцев фермеры, пытающиеся на своих грузовичках выехать на главную дорогу, быстрой, но солидной поступью двигались восемнадцатиколёсные фуры. Вдоль их пути пестрели огнями мотели, магазины и кафе, чуть поодаль скромно светились кемпинги, глядели в сумерках тёмными пятнами поля, разделённые ещё более тёмными полосами леса.
Всё закончилось в один миг. Погожим летним днём с безоблачного неба грянул гром, какого не услышишь и в самую сильную грозу. С сухим треском синие искры поджигали посевы, стога и амбары. И нельзя было получить не капли воды из труб, лопнувших ото льда в тридцатиградусную жару. За ними пришли жестокие ветры. В краю, где больше века не видели торнадо, они срывали с домов крыши, валили деревья, играя, словно пушинками, двухсотлитровыми бочками.
