— Посторонитесь, пожалуйста, — услышал я негромкий голос какого-то мужчины, — Дайте дорогу! Аккуратней, только не уроните.

Шорох людей усилился, смешавшись с тихим топотом и плачем, который перерос уже в вой.

Я напугался еще сильней, сделал несколько шагов назад, затем, прикрыл уши руками, чтобы не слышать их. Вскоре, все стихло. Я осмелился приоткрыть дверь, сразу почувствовав странный запах, напоминающий запах соснового леса. В прихожей никого не было. Молчаливые шорохи продолжали доноситься уже из открытого проема зала. Я медленно прошел по коридору в его сторону, обойдя колючую веточку ели, которую кто-то обронил на ковер. Подумав, я вернулся за ней, решив поднять, но один из людей, вышедший с кухни, заметил это и остановил меня, попросив вернуться в свою комнату. Не дожидаясь пока я уйду, он растворился среди людей в зале. Я остался один и смотрел на их спины. Они склонили головы, на что-то смотря. Некоторые из них перешептывались, и я расслышал свое имя, и мне стало любопытно, о чем они говорят. Я подкрался к ним, незаметно протиснувшись в комнату, где увидел свое любимое зеркало, в которое я всегда любил корчить рожи, но сейчас, для чего-то, оно было покрыто белой простыней. В комнате было невыносимо душно, но я решил продвинуться еще чуть дальше, меня кто-то взял крепко за руку и подтянул к себе ближе. Мне не было видно, куда смотрели эти люди, и я отодвинул пальто одной женщины, за которой, наконец, увидел посередине комнаты табуреты, на которых расположились две огромные коробки бордового цвета и рассмотрел среди них своих маму и папу, которых очень давно не видел. Зачем-то их окружили и наблюдали за тем, как они спят в этих ящиках, постоянно трогали их руки. Мне не хотелось их будить, но я слишком по ним соскучился и радостно, с нетерпением, звал их: