— Пойми, твоя мама… она не может сейчас к тебе подойти… она сейчас наблюдает за тобой, наблюдает с неба, – указала она пальцем наверх, — И очень не хочет, чтобы ты грустил и плакал. Она тебя очень сильно любит…

Тогда, будучи маленьким мальчиком, я с легкостью поверил ей, смотрел на потолок, представляя своих родителей, которые находятся сейчас рядом, в этой комнате. В тот день я и поверил в жизнь после смерти, как в необходимую мне сказку. Я продолжал общаться с ними, веря в то, что они меня слышат, но, со временем, я начал забывать их лица, их голоса и смех, и все равно продолжал говорить с ними, словно они были со мной всё время. Вскоре, я признался самому себе в том, что я их не знал, не успел узнать, они умерли, когда я был слишком маленьким, и лишь несколько черно-белых фотографий, которые я бережно хранил, воссоздавали их образ, чувства тепла и заботы, дарившие мне в детстве.

Спустя года, работая уже несколько лет в реанимации, я видел много смертей, видел, как уходят люди, словно искры, не оставляя после себя ничего, кроме памяти и холодных пустых тел, которые я обследовал, уже спустившись, в подземелье больницы, куда мне ежедневно их привозили. Там я и остался, в своем одиноком подземелье, где превратился в человека, не склонным верить в сверхъестественное, с холодным критическим мышлением и твердым атеистическим убеждением. Как мне теперь поверить в этот мир, о котором говорил Михали? Может, он и был прав? Быть может и тетя тогда была права? Сомнения терзали мой разум, но нескончаемая ночь, застывшая луна, которая даже и не думала плыть по небу, больница, о которой говорил Михаил, и, теперь воскресший старик, выживали меня из ума, заставляя усомниться в своих окрепших убеждениях. Где же я сейчас? Я всё-таки умер или это чья-то дорогостоящая злая шутка, которая зашла слишком далеко?