— Ты говоришь мне про смысл. Но ты не я. Мы совершенно разные. А знаешь, в чем различие?

Девушка продолжала молча смотрела на меня. А я, чувствуя сильное волнение, встал с места и подошел к столу, опершись на него руками.

— А разница в том, — вновь посмотрел я в растерянные глаза Роны, — что у тебя выбор есть… А у меня его просто нет. Я скоро умру, и болезнь мне из себя не вынуть.

Я чувствовал, как на меня начинает вновь нападать очередная паническая атака, но уже не мог остановиться. Глаза медленно наполнялись слезами, голос дрожал. От глубоких вдохов легкие начинало прожигать изнутри.

— Ты молодая, ты в любой момент можешь проснуться и начать все сначала. Чтобы там не было, просто проснуться и жить. А я и этого не могу.

Моя голова закружилась, я закрыл глаза и наклонил ее вниз.

— Поэтому хватит себя жалеть, — на выдохе почти шепотом произнес я и замолчал.

Мысли перемешались, было страшно, больно, плохо и беумно тревожно. Я поднял глаза на Рону. Ее порозовевшие щеки были мокрыми от слез, она спешно вытерла их руками и встала со столу. В ту же секунду мне показалось, что она хочет мне что-то сказать. Но в комнате продолжала висеть тишина. Около минуты мы просто молча смотрели друг на друга, а потом Рона резко развернулась и быстрыми шагами направилась к выходу.

Возможно, я был слишком груб, особенность моей натуры — всегда говорить только то, что думаю и прямо в лоб не раз уже играла со мной злую шутку. Паническая атака начала постепенно отступать, а сердце заполнила другая тревога — я переживал, что обидел ни в чем неповинного человека.