Голос Роны задрожал. Глаза ее наполнились слезами.

— А больше ничего не помню, помню что обняла сына, и все. Ему было всего 4 года…

Слезы градом посыпались по ее щекам. А я не знал, что делать, и уже сто раз пожалел о том, что задал ей этот вопрос.

— Прости, хочешь не будем больше об этом?- засуетился я и сунул ей в руку стакан с водой.

Девушка глубоко вдохнула воздух в легкие и в ту же секунду успокоилась. Она выпила глоток воды и крепко сжала стакан в одной руке.

— Все хорошо, я просто давно не плакала,- она подняла взгляд на меня, и в этот момент ее глаза казались еще больше, глубже и пронзительней,- Все погибли, только я осталась. Представляешь?

Рона улыбнулась сквозь слезы и продолжала смотреть на меня:

— Просто сложный перелом… И все…

Я не мог отвести взгляд от девушки. Сейчас она казалась такой беззащитной и одинокой.

— Поэтому ты хромаешь?

— Да, я знаю, сильно заметно… Перелом , который лешил меня шанса отвлечься от горя хотя бы в любимом деле.

Я с непонимаем посмотрел на Рону. Что она имела ввиду? А она в свою очередь, видимо уловила это в моих глазах и продолжила:

— Я работала в балете…

— Балерина значит.

— Да, — загадочно улыбнулась уголками губ Рона, — бывшая.

Она выпрямила больную ногу передо мной и положила ладони на свое колено, которое «украшал» огромный шрам:

— Колено было раздроблено. Наврятли я смогу когда-нибудь уже восстановиться, чтобы вернуться на сцену. Да и есть ли смысл?