Байрон: Эрнест, ты помнишь свое раннее увлечение расчленением животных и опытами с ними? С чего это началось?

Хоук: В 9 классе на уроках биологии мы проводили опыты над мелкими животными. Я взял останки одного из них домой и сохранил его скелет. Потом я начал подбирать трупы собак и кошек на дорогах. Я думал, что это будет неким увлекательным хобби, вроде таксидермии, но не стало, а превратилось в то, что Вы видите перед собой сейчас. Я не знаю, почему так получилось. Но могу сказать точно, что я очень хотел видеть, как эти животные выглядели изнутри.

Байрон: Получал ли ты удовольствие от вскрытия животных?

Хоук: Да, получал. Не сексуальное, но… Это очень сложно описать.

Байрон: Чувство власти, могущества?

Хоук: Да, думаю, что это подходит под описание того ощущения.

Байрон: Я могу понять любопытство, связанное с внутренностями животных. Но после того, как ты уже однажды вскрыл труп собаки, зачем еще раз делать то же самое, ведь внутри все одинаковые?

Хоук: Понятия не имею. Это стало некой навязчивой идеей. А затем такая же навязчивая идея возникла по отношению к людям. Я не знаю, почему так получилось.

Байрон: Что же ты делал с мертвыми животными, Эрнест? Ты подбирал сбитых машинами животных на обочинах дорог и приносил в лес, так?

Хоук: Да. Я приносил их в лес, иногда сдирал с них кожу, полностью вскрывал грудную клетку и брюшную полость, смотрел на органы, держал их в руках. Все это вызывало во мне некое странное возбуждение. Я не понимаю, почему, но на это было очень интересно смотреть.