-Ричи?.. Ричи, я понимаю, — быстро заговорила она, — это не к месту сейчас… Да и я…

-Что «ты»?

-Я… Возможно, тебе было хорошо со мной… Возможно, это длилось бы еще какое-то время, но я хорошо понимаю, кто я есть, и кто есть вы…

-Что?! Что ты говоришь?!

Он схватил ее за плечи.

-Ты что вообще несешь?!

Ее глаза испуганно округлились.

-Ричи… — прошептала она, едва не плача.

И тут заплакал он. Сам того совершенно не ожидая. Просто, глядя ей в глаза, глядя на нее – единственное самое дорогое в его жизни. Он обхватил ее руками, прижал к себе.

-Я так люблю тебя! Господи, ты даже не представляешь, дурочка! Я же уже столько раз говорил об этом… Ты будешь рожать? Хотя, что я спрашиваю?! Ты будешь рожать! Обязательно будешь! Слышишь?

-Слышу… — всхлипнув, ответила она. – Я сделала бы это в любом случае.

Он глянул на нее с ужасом после этого ее «в любом случае», прижал к себе еще крепче и подумал о том, что нет такой силы на свете, которая могла бы отобрать ее у него, что он сделает все возможное и невозможное для нее и для того, что бы она никогда его не оставила… Оставила. По своей воле или нет, но оставила. И он понял тогда, насколько слаб и беззащитен перед Судьбой, Богом или Роком, неважно. Понял и почувствовал, что не хочет так жить, не хочет быть таким и снова пережить весь этот кошмар понимания того, что ничего, совсем ничего не может сделать, никак не может. Ни за что… Он и Кайла берег, как зеницу ока, так и таскал бы за собой, если бы не понял необходимость его нормальной учебы в школе, спокойной жизни без бесконечных разъездов на гастроли, репетиций, вечеринок, съемок и многого другого, чем был занят он сам… И вот теперь все снова – девушка, чью близость ему становится необходимо чувствовать ежеминутно, и ребенок, которого еще нет, но которого ему уже так хочется взять на руки! Бросить все это? Плюнуть, попробовать ценой жуткой боли заковаться в новую броню и дожить свой век в пустоте и покое, радуясь лишь появлениям Кайла, у которого уже все-таки своя жизнь? Сможет он это?.. Но если это Ли? Если это и впрямь, она, прорывавшаяся к нему через смерть и мрак, цеплявшаяся, возможно, именно за то его минутное, но такое сильное ощущение силы собственной Любви, способной победить все? Предать ее теперь? Предать именно тогда, когда она, наконец, вернулась? Господи, да даже Эдди признал ее, появившись призраком в собственном доме, показавшись именно ей и никому другому раньше! Знак? Подсказка человека, которому он всегда бесконечно доверял и которого любил так, что даже броня не помогала? Сможет ли он и это проигнорировать?