Хранители библиотеки Древних Часть 14

На утро пятницы мною была запланирована поездка на плато Гиза. Хотел провести там весь день: осмотреть все сооружения, их состояние, наметить реставрационные и археологические работы. В таких случаях надевал так любимые Стефанией бежевые рубашку и брюки, до сих пор лежавших в достаточном количестве на полках одежного шкафа, оборачивал шею льняным шарфом, которым в любой момент мог закрыть лицо от пыли или затянуть волосы в хвост. Я снова чувствовал себя полевым археологом, как в те далекие времена, когда работал на раскопках в Саккаре. Закатав рукава выше локтей и разложив по карманам удостоверение, паспорт и деньги, собрался уже выйти из дома, но звонок мобильного телефона заставил изменить планы: к себе срочно вызывал министр культуры, хотя встреча с ним была запланирована только через месяц. Закрыв дверь, отправился пешком короткой дорогой по извилистым каирским улочкам. Утром в столице всегда было проще дойти, чем доехать.

Я понимал, что даже в министерстве моему назначению на пост главы Службы древностей были, мягко сказать, не очень рады: на мое место претендовал один из заместителей министра Карима Арафа, но Захия заставил того умерить амбиции. Доктор Хавасс умел подчинять себе людей, но смогу ли я так когда-нибудь?

Охранник проводил до кабинета. Я постучался и вошел. Араф стоял у окна и что-то бурно обсуждал по телефону. Закончив разговор, он повернулся ко мне, с нескрываемым удивлением оглядел с головы до ног.

– А Вы быстро… — рассмеялся министр. – С такими утренними пробками ждал Вас только к обеду.

– Дошел пешком, не люблю тратить время просто так.

– Тогда перейдем сразу к делу, — он занял место за рабочим столом, а меня жестом пригласил сесть в кресло напротив. – Есть новости и хорошие, и плохие. Начну с хороших: я передаю под полный контроль Службы древностей все закрытые и открытые культурные объекты на территории страны, связанные с Древним Египтом. Можете там делать все, что хотите: экскурсии, раскопки, хоть заново отстройте пирамиды и выкопайте гробницы. У меня своих дел хватает, чтобы тратить время и финансы на то, что скинул на моего предшественника доктор Хавасс.

– Меня это устраивает, – произнес я, когда Карим закончил свою речь. – А плохая новость?

– В связи с дефицитом бюджета на следующий год я урезаю финансирование Службы древностей на пятьдесят процентов.

– Вы увеличили штат сотрудников, добавили объекты и лишаете денег? – возмутился, стараясь сохранить самообладание. – Раньше три четверти уходило на заработную плату, теперь и всей суммы будет мало, чтобы заплатить работникам. А Вы оставляете половину!

– Хорошо, я могу закрыть художественные и театральные студии для детей, библиотеки и не только… Если Вы считаете, что мумии и груды камней…

«Вот подонок, знает, чем шантажировать», — подумал про себя и добавил вслух: – Я приму Ваши требования, но с одним условием.

– Условием? – удивился он. – И каким же?

– Хочу также взять под контроль Службы древностей все частные сувенирные мастерские и точки продажи.

– Эту головную боль налоговой инспекции? – Араф рассмеялся во весь голос. – Забирайте! Может, наведете у них порядок.

– Благодарю.

– На этом все. Документы доставят курьером к Вам в конце следующей недели. Можете идти.

Я встал, склонил голову в знак почтения.

– Господин Аджари, – остановил министр, когда я уже направился к двери, – Вы неплохой политик, хоть и чувствуется неопытность. Захия не уступил бы, а Вы, согласившись, ловко перетянули на себя одеяло. На все дополнительные средства, что сможете достать, мне отчеты не нужны, но с налоговой службой вопросы решайте сами. Рад был встрече с Вами.

– Я тоже. До свидания.

Покинув кабинет, в конце коридора сел на банкетку. Было ли мое решение победой или поражением – не понятно, но работы прибавилось однозначно. Ходить в полуденную жару по Гизе с таким роем мыслей в голове не хотелось, поэтому решил заглянуть в музей и его запасники.

Еще одна пешая прогулка немного успокоила. Заглянув по дороге на сувенирный базар, выторговал у ювелира пару позолоченных браслетов, украшенных разноцветной эмалью и лазуритами в форме скарабея. Надел их на запястья. Мелочь, а неплохо поднимает настроение и придает силы. Посмотрел на себя в зеркало, что висело рядом на веревке. Только увидел в нем не себя взрослого, а десятилетнего древнеегипетского мальчишку.

– Вижу, у господина проколоты уши, — голос ювелира прервал мои воспоминания. – Не хотите ли серьги под браслеты?

– Пожалуй… Но с древнеегипетской застежкой на две дырочки в мочке, – озвучил свое желание, хотя знал, что современные украшения не имеют такого механизма. Сейчас я уже хотел музейной прохлады и тишины, а не многоголосого шума сувенирной лавки.

Старик задумался, пристально посмотрел на меня, словно оценивая, как покупателя; забормотав на странном наречии, заглянул под прилавок, потом ушел в дом. Его место занял смышленый паренек, который легко общался с туристами. Ожидание затягивалось, но любопытство, все равно, взяло верх. И вот, наконец-то, в опустевшем импровизированном магазинчике появился хозяин с маленькой коробочкой в руках.

– Очень красивые и дорогие, — он снял крышечку, под которой на кусочке бархата лежали небольшие серьги с царскими уреями по бокам и скарабеем в центре. – Такие носили мужчины…

– Царского рода, — ответил я, аккуратно вынул их и поднес к лампе. – Это Древнее царство! Четвертая династия! Подлинник!

Ювелир побледнел, попятился назад.

– Ахсе ен айя! – на родном языке приказал остановиться, извлек из кармана удостоверение главы Службы древностей и перевел ранее сказанное на арабский. – Стойте!

– Я всего лишь… — залепетал торговец.

– Молчи, отец! – из-за занавеси выскочил тот самый смышленый паренек и направил в мою сторону пистолет. – Лучше пристрелить его сейчас и закопать в песках, чем этот полицейский…

– Я Сахемхет Аджари – глава Службы древностей Египта, а не полиция.

– «Саккарский профессор» – Ваша мать?

– Да.

– Это такая честь… – с нескрываемой радостью произнес ювелир и рявкнул на сына: – Спрячь немедленно! И убирайся вон!

Тот убежал, что-то недовольно бормоча под нос.

– Мы можем договориться, – осторожно начал я, — Вы сдаете Службе древностей все находки, показываете местонахождение гробницы, а я плачу как бригаде рабочих за сезон археологических раскопок. В противном случае, весь квартал перетрясут до последней корзины. Вы потеряете намного больше, нежели приняв мои условия. Подумайте.

– Я все отдам. Послушайте, эти серьги и еще кое-какие побрякушки я нашел на раскопках, когда работал в бригаде «саккарского профессора» больше четверти века назад. Такую глубокую шахту раскапывали. Там была расколотая шкатулка с украшениями, завернутая в ткань, на самом дне, между камней в песке. Я скрыл находку, убрал подальше и не доставал до сегодняшнего дня. Боялся, что придет госпожа «профессор», как в кошмарных снах, и потребует ее назад. Только дочь уговорила, захотела хорошую свадьбу. Вот и решился. Да, видно, бог все видит, даже золотую побрякушку мертвецов не утаишь. Не она, так Вы пришли за ней.

– Сможете принести шкатулку и ее содержимое?

Неужели это было в гробнице Птаххетепа. Больше шахт в это время мама не раскапывала. Кто оставил и зачем? Еще одна загадка?

Старик вернулся с большой коробкой, поставил на прилавок. По-прежнему завернутая в ветхую ткань, там лежала потерявшая форму шкатулка приличного размера. Я осторожно развернул материю. Работа с хрупкими папирусами научила осторожности и аккуратности. Попросил табурет, придвинул настольную лампу. Резьба и отделка золотом показались очень знакомыми. Это дорогая именная вещь из дворца. Начал искать имя владельца, но повреждения на дереве были слишком сильными. И только на золотой пластинке нашел четыре иероглифа «Ка Оф Ше П». Шкатулка с украшениями отца, которые он носил при жизни. Но как они попали в шахту? Отложив в сторону деревянные фрагменты, стал изучать ее содержимое. Каждая вещь осторожно извлекалась, осматривалась и бережно укладывалась на прилавок, застеленный материей. Восемь царских перстней, два из них – именные печати, которые рассеяли все сомнения, пять золотых браслетов с полудрагоценными камнями и его именем, пектораль с богиней Маат, серьги с узором из мелких голубых камней. Осталось еще несколько предметов, которые были завернуты отдельно: перстень-печать, два браслета, узкое оплечье в пять рядов больших синих бусин в золотой оправе с ажурной пекторалью с изображением Ра и двух коленопреклоненных крылатых богинь. На всех них было написано мое полное имя с царским титулом «Ни ит су бит Сахемхет Са Ра Неферефкара Хор Ахет». Отец оставил страну мне, а не сводному старшему брату! Вот причина его ненависти ко мне, вылившаяся в государственный переворот после смерти фараона. А мама? Что он с ней сделал? Заставил молчать или приказал убить, как меня? А мои сестры? Сколько еще этот человек отнял жизней? Вот почему его имени нет в царских списках – прокляли забвением за злодеяния.

– С Вами все хорошо? – забеспокоился ювелир.

– Да… – ответив на автомате, я закрыл глаза.

– Может, врача? Вам плохо? – он начинал паниковать.

– Спасибо, что сохранили все это. Теперь я знаю, за что меня хотел убить старший брат.

– У Вас есть брат?

– Был… больше сорока веков назад. Эти украшения принадлежали моему отцу, – указал на разложенные драгоценности. – А это уже его подарок мне в день коронации. На них мое настоящее имя с титулом не принца, а царя. Если бы не Птаххетеп и его изучение мира Древних, моя жизнь бы оборвалась еще в третьем тысячелетии до нашей эры.

– Тот саркофаг, что «саккарский профессор» вытащила из гробницы и увезла в Каир… – старик опустился на стул, стоявший за прилавком, снял тюрбан, отер голову платком.

– Там спал я. Она разбудила, вырастила как родного сына. Стефания и Джон заменили настоящих родителей.

– Они знали, кто Вы?

– Джон знал, Стефании я не успел рассказать. Именно доктор Брайтон помог мне сделать карьеру ученого, а Захия Хавасс добился назначения на пост главы Службы древностей. Они вернули мне так жестоко отнятый трон. А сейчас, благодаря новому распоряжению министра культуры, я получаю полную власть над своим Древним миром. Но меня волнует не только мой мир, но и ваш. Хочу, чтобы труд ремесленников приносил хороший доход и был в почете.

– Вы знаете, как это сделать?

– Да. Но вы все поддержите мои действия, какими бы абсурдными на первый взгляд они не казались. Сначала будет тяжело, но и пирамиды не за одну ночь строились, а великие царства достигали процветания не за один день.

– Я с тобой, мой царь! – воскликнул старик. – Забери с собой находку и возьми, что захочешь, в качестве компенсации за мое неблагочестивое поведение.

Бережно сложив древние украшения и обломки шкатулки обратно в коробку, я принял от торговца в знак уважения симпатичные серьги. Попрощавшись, направился в музей, где в лабораторных условиях хотел заняться реставрацией и чисткой находки.

В лаборатории меня встретили как старого друга, а не высокопоставленного чиновника. Со многими работниками я был знаком, когда работал в музее. Для них я так и остался маленьким любопытным Сахемхетом, что ничуть не смущало. Расположился в помещении для консервации, однако опытные реставраторы отобрали у меня шкатулку под предлогом, что у них это получится намного лучше, чем у меня. Золотыми украшениями занялись лаборанты-ювелиры. За чашкой чая и разговором с заведующим лабораторией скоротал следующие четыре часа, обрисовал ему сложившуюся ситуацию, пути решения проблемы. В ответ получил одобрение и поддержку.

Любой работник музея, пусть и плохо, но мог переводить иероглифическое письмо. И к концу рабочего дня в кабинет заведующего пришла довольно большая делегация сотрудников с вопросами об украшениях. Их смущало имя, так похожее по прочтению на мое, с царским титулом. Лгать людям, с которыми предстояло тесно работать много лет, не захотел. Рассказал им свою историю, а в ответ услышал, что они догадывались, кого нашли Стефания и Джон, но не хотели афишировать из уважения к ученым.

– Я так рад, – произнес заведующий, – что именно ты сейчас возглавляешь Службу древностей. Доктор Хавасс был ревностным хранителем наследия древней цивилизации, но одной ревности и занимаемой должности уже недостаточно. В наше время надо быть ловким и умным дипломатом, грамотным финансистом, человечным руководителем. Захия был царем прошлой, а ты должен стать царем будущей истории Древнего Египта. Знаю, что ты боишься говорить о своем происхождении, что ты сын фараона Шепсескафа. Но я думаю – об этом надо рассказать… Позже, когда подвернется удобный случай, и… – он внезапно сменил тему разговора: – Что будешь делать с фамильными драгоценностями?

– Шкатулку и украшения отца передам музею, а свои хочу оставить. Царь Сахемхет не был реальным правителем четвертой династии, не нужно устраивать переполох в ученом мире и давать повод для лжесказок. Здесь Эхнатона со Сменхкарой хватает.

Лаборанты засмеялись, пообещали отдать сокровища через неделю.

В хорошем настроении я отправился домой. За один день с пирамидами и Сфинксом ничего не случилось, зато столько узнал о своем прошлом, нашел единомышленников для воплощения самых дерзких планов…

В субботу ждал Эмилию, но она не пришла. Может, это было и к лучшему, ибо я ушел с головой в финансовую деятельность Службы древностей, завалив домашний стол ворохом бумаг. Искал статьи, расходы на которые мог бы сократить уже сейчас до минимума, чтобы остались деньги на следующий год, но музей требовал срочного расширения и косметического ремонта, лаборатория – нового оборудования, а Гиза – полного изменения туристических маршрутов. Во сколько и как добрался до кровати вспомнить утром не смог.

В воскресенье решил дать полноценных отдых от работы: сложил документы стопкой на столе, приготовил завтрак, облачился в «униформу» полевого археолога, надел купленные украшения и стал дожидаться свою невесту.

Эмилия не заставила себя долго ждать – тихий, но настойчивый стук раздался ровно в десять утра. Открыв дверь, от удивления замер на пороге: она была почти моей копией – такого же цвета рубашка и брюки, распущенные волосы, серьги в ушах и браслеты на запястьях. Даже очки торчали из кармана, а не по привычке съезжали на кончик носа.

– Доброе утро, — прошептал, сделав несколько шагов назад и впустив гостью в свое жилище.

– С тобой всегда доброе, – улыбнулась она. – Какие планы на сегодня?

– Дахшур, Мейдум или Гиза? Выбирай! Вызову шофера.

– Устрой мне экскурсию по саккарскому некрополю. Машина уже внизу, рюкзаки с едой, водой и фонарями там же. Едем?

– Конечно, любимая!

Сунув в карман документы и закрыв квартиру, быстро спустился вслед за ней.

Мы начали свою прогулку с пирамиды Джесеру. И если туристы осматривали ее только снаружи, мое удостоверение позволило нам беспрепятственно проникнуть в самое сердце усыпальницы. Эмилия любовалась отреставрированной керамической плиткой, уложенной в форме циновки в главном коридоре, делала фотографии на телефон. В шахте неизгладимое впечатление на нее произвел огромный саркофаг из каменных блоков.

– А почему он не целый, как везде? – спросила она, обходя его вокруг. – Они же умели…

– В том-то и дело, что не умели, – вздохнул в ответ. – Все огромные монолитные саркофаги с гладкой поверхностью и идеальными углами – наследие прошлой цивилизации. Египтянам под силу было работать только с мягким камнем, и то выходило очень коряво. Ручная обработка и машинная – совершенно разные вещи. Из чего было – из того здесь и сложили.

– А, правда, что Джосер три раза менял планы строительства?

– В храмовых записях не находил такой информации, Птаххетеп тоже не говорил. Думаю, это современная версия из-за отличий в кладке. Смотри, какая здесь, внутри. Почти монолитная. Снаружи есть кусок кладки из ровных небольших блоков. Остальное – все из обычных наколотых камней, а где-то – из мелких обломков, перемешанных с глиной и соломой. Идем дальше?

Мы прошли в один из низких коридоров, куда явно не заглядывали современные археологи. С каждым метром его высота становилась все меньше, что мы опустились на колени уже шагов через двадцать.

– Ай! – воскликнула Эмилия. – Больно!

Я с трудом развернулся к ней.

– Кто-то укусил? Порезалась? – забеспокоился, ведь мы были достаточно глубоко под землей.

– Нет, все хорошо. Здесь, – она отползла назад и указала пальцем на пол.

Я осторожно стал разгребать ладонями песок, обнажая острый край расколотой пластины.

– Диск, – осторожно извлек куски, отложил их в сторону. – Но коллекцию нашли не в этом коридоре, а на ярус ниже.

– Пропусти вперед, – попросила невеста. – У меня большой опыт работы в пещерах.

– Уступаю даме место, – прижался к стене, давая возможность проползти.

Свет ее фонаря постепенно становился все слабее, пока не исчез в темноте.

– Эмилия! – позвал, не на шутку испугавшись.

– Ползи ко мне, только голову береги. Здесь комната в конце.

Никогда бы не подумал, что способен протиснуться в такое игольное ушко. Полз, стараясь не поднимать пыли. Песок уже скрипел на зубах. Куда мне, ставшему кабинетным червем, до такой юркой женщины, как Эмилия. Но страдания стоили того, чтобы оказаться в этом маленьком помещении. Стараясь не повредить разбросанные по полу вазочки, мы стали осматривать сваленные к стене предметы. В основном это были диски с круглым отверстием посередине: целые, с трещинами и разбитые на куски.

– Это сделали Древние? – она подняла один из них, просветила фонарем насквозь.

– Да. Чистый кварц. А это… – наклонился за другим. – Обсидиан? А вот горный хрусталь! Медь? Еще один медный! – извлек из-под завала два диска с тонким краем, покрытые коричневатой патиной. – Металл должен окислиться за столько тысяч лет, а они только потемнели.

– Возьмем несколько на изучение, – предложила доктор Карнарвон, – а за остальными вернемся позже, организуем археологические раскопки.

– Согласен.

– Забирай к себе воду и провиант, а я сложу в свой рюкзак диски.

Так и сделали. Она бережно завернула находки в плед, спрятала в большое отделение. С осторожностью мы возвращались обратно на поверхность. Оказавшись на залитой солнцем дорожке, облегченно вздохнули и пошли в сторону автомобиля. Эмилия устроилась на заднем сидении, бережно положила на колени рюкзак, я же сел рядом с шофером.

– Едем к тебе? – облегченно выдохнула она.

– Да. Заберем ключи от лаборатории, и сразу туда. Исследовать надо сразу, металл – не камень, чувствителен к изменению окружающей среды. Надеюсь, что за шестнадцать лет они замок не поменяли.

Нам повезло, что смогли открыть лабораторию ключами Стефании: отсутствие хорошего финансирования сказывалось даже на элементарных вещах. В будущем необходимо будет исправить подобный недочет и позаботиться о хорошей охране территории музея. Водителя отпустили домой, а сами заперлись в отделе консервации. Это единственное место, где в самом помещении можно было задать определенную температуру и влажность. Выставив восемнадцать градусов и двадцать пять процентов, осторожно стал распаковывать находки. На мягких подложках лежали двадцатисантиметровые диски из обсидиана, горного хрусталя, кварца и два почти сорокасантиметровых из медного сплава, которые по внешнему виду отличались от минеральных, за исключением круглой формы. Металлические диски с одной стороны были плоские, с другой – конусовидной формы и имели большое круглое отверстие посередине, толщина их плавно уменьшалась от пяти сантиметров в центре до двух миллиметров по краям. Минеральные же имели одинаковую толщину. Взял медный диск, покрутил в руках, осмотрел боковую поверхность, кромку.

– Это не носитель информации… – вынес вердикт.

– А что тогда? – удивилась доктор палеоантропологии.

– Режущая часть пилы.

– Серьезно? Древняя циркулярная медная пила? Медь – самый мягкий металл тех времен, им и дерево не распилишь.

– Попробуем? – предложил эксперимент. – Только надо найти здесь электроинструменты.

В результате тщательного обследования всех подсобных помещений и прилегающей улицы на столе лежала современная циркулярная пила, большой кусок гранита, молоток, отвертка, напильник, защитные очки, рукавицы и маски.

– И что ты хочешь? – Эмилия с любопытством разглядывала инструменты.

– Поменять диск и распилить обломок гранита.

– Всего-то? Предполагаю, дисковую пилу ты видел только на картинках, – она скрутила пучок из огненно-рыжих волос. – Не обижайся – не все знают, как менять режущий элемент. Просто смотри, как это делается.

Наблюдая, как женщина ловко управляется с отверткой, чувствовал себя неандертальцем перед гудящим трансформатором. Сняв стальной диск, надели толстые брезентовые рукавицы, чтобы защитить руки от острой кромки, и уже вдвоем попытались надеть медный, но отверстие оказалось чуть меньше. Мы стали расширять его напильником до нужного размера. На стол посыпалась металлическая пыль, но не коричневатая медная, а серебристая стальная.

– Современные инструменты прочнее же древних? – с недоумением произнесла палеоантрополог.

– До сегодняшнего дня я был абсолютно в этом уверен, – ответил, приглядываясь к сточенной поверхности напильника. – Придется новый покупать в лабораторию…

– Значит, сделать рабочую пилу у нас не получится, — вздохнула Эмилия и заново собрала растрепавшиеся волосы в пучок.

– Видимо так…

Я уложил диск на стол, сел на табурет, задумался. Интересная и совершенно непрактичная форма для инструмента. Современные режущие поверхности плоские, но как этим пилить, да еще и камень?

– На летающую тарелку похоже, если так смотреть, – она попыталась приободрить таким необычным сравнением.

– Летающая тарелка… – в мыслях возникло столько ассоциаций, что стал думать вслух. – Тарелка… Инопланетный корабль… Фон Деникен… Стол для жертвоприношений… Историки… Они все ошибались! – схватил ручку и лист бумаги, нарисовал древний иероглиф в форме широкого усеченного конуса с ручками по бокам и квадратом сверху. – Это вид сбоку на режущую часть дисковой пилы! Ее можно было держать, направлять. А я всю жизнь читал этот иероглиф как «возносить богам».

Леди Карнарвон обняла меня, прижалась своей щекой к моей.

– Первый шаг сделан, мой любимый Сахемхет, — прошептала она. – Если ты увидел это, то понять таинственный язык Древних уже не составит труда.

– Нет, у меня ничего не получится… – вздохнул, понимая, что за полтора десятилетия не добился существенных результатов. – Такая задача мне не по силам, даже сейчас. Устал от бесконечной головоломки.

– Нам надо отправиться в большое увлекательное путешествие по Египту, отдохнуть от суеты шумного современного мира. Только ты, я и «вселенная фараонов».

– Неплохая идея, – поддержал ее, но, все же, предпочел сменить тему разговора, пока очаровательная англичанка не сподвигла меня совершить какую-нибудь глупость. – Давай, посмотрим на диск под микроскопом? В понедельник хочу занести его в одну из местных лабораторий для химического анализа.

– Результаты должны быть интригующие. А ты не заметил, что его форма сделана так, что при работе, как изображено на иероглифе, будет стачиваться вся плоская поверхность, а край всегда будет острым? Очень умное решение и практичное. Не надо останавливать работу, менять диск или затачивать… Только диаметр будет уменьшаться.

Одобрительно кивнул головой. С каждой минутой я влюблялся в Эмилию все больше, хотя, понимал, что моя любовь к ней уже давно не знает границ. Она разрушила серый мир ученого-аскета, которым всегда считал себя, наполнила его яркими цветами и потрясающими чувствами, что украшают небо яркой радугой после серых, льющих дождем, туч. Впервые мне так хотелось любить и быть любимым, броситься с высокой скалы в бездонный омут счастья и больше ни о чем не думать. Но работа оставалась работой, и надо было закончить начатое.

Мы взялись рассматривать этот диск под лупами разной величины, потом перешли на мобильный микроскоп с подсветкой. Неглубокие кольцеобразные полосы покрывали всю плоскую поверхность и пару сантиметров кромки с другой стороны.

– Царапины от кварцевых зерен, – дал определение увиденному. – Им пилили гранит.

И тут я вспомнил, как мы с Захией провели целый день на кирпичном заводе, как говорили о мягком камне и опалубках. А если это была не просто двуручная дисковая пила, а часть мобильного станка по выравниванию каменных поверхностей. Нужна только энергия для вращения.

– Поделишься мыслями? – Эмилия шепотом напомнила о себе.

– Думаю, что в этом вопросе ты компетентнее меня, – начал озвучивать свои догадки, – что может заставить крутиться диск с большой скоростью?

– Мотор на электричестве… – задумчиво произнесла она. – Паровая машина…

– Это что? Второе. Как работает?

– Я училась в школе, когда повели на экскурсию в музей. Там были эти огромные машины с вращающимся колесом. Вода нагревается до пара, пар толкает поршни, колесо вращается. Кажется, так…

– А что греет воду?

– Горящие дрова, уголь, нефть, солнечный свет.

– А как светом нагревают воду?

– Линзы. Смотри!

Она достала из кармана очки, поднесла их под лампу, положила на стол лист бумаги. Свет собрался в одной точке.

– Это приблизительно так работает, – произнесла она, наблюдая за моим растущим удивлением. – Если сфокусировать солнечный свет в точку – начнется нагревание. Бумага загорится, а вода закипит.

– Это были не глаза, а линзы… Много линз! – воскликнул я.

– Что?

– Статуи Древнего царства, у которых глаза сделаны с круглыми вставками из горного хрусталя. Это сохранившиеся линзы от нагревающих приборов. Самые маленькие, чудом уцелевшие, пошли в ход у скульпторов, большие, возможно, уже были разбиты. Это диски и линзы от переносных машин. А чтобы поставить такие большие, что нужно? На чем паровые машины стояли в музее?

– Они наполовину были в траншее. Механизм находился на ее поверхности, а колесо по ось погружалось вниз. Но здесь нет таких, только глубокие шахты.

– Есть. Их называют ладейными ямами. По всему периметру пирамиды Хуфу. Узкие, длинные и глубокие. Колесо в два-три метра от оси до края войдет.

– Бог мой! – воскликнула женщина, схватила карандаш и стала что-то судорожно рисовать на листе. – Нил плескался прямо у плато двенадцать тысяч лет назад. Вот и вода. Солнце! Вот же они стояли, паровые пилы! Паровые подъемные краны! Едем в Гизу!

Сложив находки обратно в рюкзаки, мы закрыли лабораторию и уже на автобусе вернулись на плато. Она внимательно смотрела под ноги, останавливалась у каждой ладейной ямы, ощупывала камни, водила пальцами по земле и в щелях между блоков, собирала в карман коричневые камешки. Периодически мне приходилось отгонять своим удостоверением зорких охранников, ибо действия Эмилии казались им слишком подозрительными. Обойдя вокруг все три рукотворные горы, палеоантрополог села на блок пирамиды Хафры, достала из рюкзака бутылку с водой. Но вместо того, чтобы напиться, она вылила ее между лежащими на земле блоками, провела ладонью и показала ее мне.

– Что это? – спросил в полном недоумении.

– Ржавчина. Каждая щель забита спрессованной ржавчиной. Сотни, а, может, и тысячи тонн. Вот то, что осталось от техники Древних. Проведи химический анализ образцов, что я насобирала. Будут сильно отличаться по составу – будем работать с каждым большим скоплением. Если разница будет небольшая – здесь стояли машины из одного материала в одно и то же время.

Я посмотрел вверх, перевел взгляд на пирамиду Хуфу и Менкауры. Фантазия нарисовала огромные краны как на современной стройке, четырехметровые диски-пилы, движущиеся конвейеры с блоками. Если паровые машины прекрасно справлялись со всеми нуждами, зачем построили пирамиды? Другая энергия или, все-таки, гробницы? Но зачем такие разные по размеру и затратные по силам и ресурсам?

– Я тебя утомила? – спросила Эмилия, наблюдая за моим отрешенным восприятием этого мира.

– Наоборот, открыла глаза на цивилизацию Древних. Спасибо! Пойдем домой? Скоро темнеть начнет.

– Пойдем, – согласилась она.

Уставшие и счастливые, с рюкзаками за спиной, мы шли по пустеющим улицам вечернего Каира. Прохожие косились на двух растрепанных, грязных археологов и отходили немного в сторону, чтобы не испачкаться об нас.

Пропустив Эмилию вперед в душ, сел, скрестив ноги, в коридоре на полу, чтобы не пачкать мебель и ковры. Без нее я бы не сделал столь потрясающих открытий. Почему этот тоннель пирамиде Джесеру остался неисследованным? Что останавливало археологов? Надо будет посидеть в архивах и библиотеке, чтобы подробно изучить план гробницы и работы в ней. А еще провести химический анализ ржавчины и сделать карту ее скоплений.

Отмывшиеся от грязи, мы сидели в длинных расшитых рубахах на диване и пили горячий чай с бутербродами – на большее не было сил. Рабочая одежда была заброшена в стиральную машину, где гремела пуговицами о стальной барабан. Эмилия придвинулась ближе, положила голову мне на плечо. Капли воды с еще мокрых рыжих волос впитывались в хлопковую ткань моей рубахи, но это не раздражало, а, наоборот, доставляло удовольствие.

– Так жаль, что солнечная барка Хуфу не может плавать, – с грустью произнес, обнимая невесту и запуская пальцы в ее огненные волосы. – Представь нас в одежде царя и царицы, стоящих на носу лодки и любующихся сверкающей голубой лентой реки, разрывающей пополам зеленый ковер прибрежных полей.

– Твои мечты, как и слова, так романтичны. Если бы кто-нибудь создал машину времени, я, не задумываясь, отправилась в прошлое вместе с тобой, где была бы самым счастливым человеком.

– И ты согласилась бы принять на себя все бремя «Госпожи большого дома»?

Она растерялась, не зная, что ответить.

– Ты стала бы царицей, – продолжил я, – единственной женой Владыки Обеих Земель царя Сахемхета.

– Ты о чем? Твой старший брат по праву…

– Нет. Отец выбрал меня наследником, этому есть доказательство – украшения с моим именем и царским титулом в шкатулке отца, которую брат сбросил в шахту гробницы Птаххетепа. Ее нашел и спрятал от Стефании один из рабочих. Хотел продать, но не смог. Спустя четверть века он вернул уже мне драгоценности, реставрацией которых сейчас занимаются сотрудники лаборатории. Возможно, когда-нибудь узнаю всю правду о своей семье. Но, все равно, став моей женой – главы Службы древностей – ты, пусть и неофициально, становишься царицей Древнего Египта. Готова к этому?

– Если будешь рядом, то да! – улыбнулась она. – Без тебя корона лишь обычный головной убор.

– Когда устроим наше маленькое торжество?

– Месяца через два-три, зависит от количества гостей. Думаю, с твоей стороны их должно быть много.

– Почему? Только ты и я: скромно, по-домашнему.

– Свадьба царя – это событие всей его жизни после коронации, а ты хочешь банально поставить подписи в брачном договоре и заказать столик на двоих… — расстроилась Эмилия, сильнее прижалась ко мне.

– Прости, но сейчас средств у меня не так много, на застолье с размахом не хватит – сильно потратился на лабораторные исследования в Каире и Лондоне. К тому же Службу древностей ждет очень тяжелый следующий финансовый год: министр скинул на меня все достопримечательности с сотрудниками и их проблемами, при этом урезав содержание в два раза. Не хочу бросаться деньгами, потому что придется выживать до лучших времен.

– Мне нравится, что ты думаешь завтрашнем дне. Но не надо взваливать все на себя. Деньги есть у меня: хватит и на настоящую царскую свадьбу, и на раскопки пирамиды Джосера и библиотеки Древних, и на добротный особняк в столице, хотя твое холостяцкое жилище очень уютное. Так сколько гостей хочешь пригласить? Не стесняйся!

– Сотрудников каирского музея, лаборатории, Службы древностей, Рашида с внучкой… – стал перечислять, загибая пальцы. – Больше у меня никого нет. А с твоей кто будет?

– Пошлю приглашение родителям – так положено по правилам хорошего тона, но они не приедут. Для них членом семьи навсегда останется мой первый муж – англичанин до мозга костей. Иностранца с другой верой они не примут. Уже дали это понять. Друзей и коллег нет. Я хочу остаться в Египте до конца своих дней рядом с тобой и больше никогда не возвращаться в чопорную Англию. Твои друзья станут моими… Позволь мне дать волю фантазии и сделать нашу свадьбу такой, какой захочу.

– Я не против. Список гостей подготовлю в течение недели, только помни, что они почти все мусульмане: аккуратней с блюдами на столах.

– Учту любое твое пожелание, только не спрашивай, что я задумала. И еще, до свадьбы я больше не появлюсь в твоем доме, буду общаться через записки в двери, как раньше.

Кивнул головой. В наше время встретить человека, который бы уважал традиции другой страны, было большой редкостью.

Эмилия осталась на ночь, ибо я не мог отпустить женщину ночью, да еще и в мокрой одежде. Отдал в ее распоряжение маленькую комнату, а сам лег спать на диване в «рабочем кабинете». Но утром будущей «Госпожи большого дома» уже не было, а меня ждали на стуле свежевыглаженные рубашка и брюки с запиской «Уже скучаю. Э.К.»

По дороге на работу заглянул в химическую лабораторию, заказал исследование кусочков ржавчины и одного из медных дисков. После обеда занялся составлением списка приглашаемых на свадьбу. Переговорил с секретарем, выслушал его советы и пожелания. Документ с полными именами и адресами сотрудников Службы древностей он пообещал подготовить через два дня. Ближе к вечеру заглянул в музей, сообщил директору, что хочу видеть всех работников выставочных залов, запасников, лаборатории и даже охранников на своей свадьбе. Тот не стал спорить, но было заметно, что такие идеи ему не по душе. Однако, дал копию списка всех сотрудников, в том числе и ушедших на пенсию.

В воскресенье утром упаковал всю собранную информацию в конверт с надписью «Для Эмилии» и, закрыв квартиру, воткнул его между дверью и косяком, как и договорились.

Весь день я посвятил работе на плато Гиза: наблюдал за экскурсионными автобусами, туристами, погонщиками верблюдов. Осмотрел пирамиды по периметру, открытые для посещения храмы, Сфинкса, закрытые на замок гробницы. Результаты меня не радовали: требовалась генеральная уборка всей территории от мусора, изменение графика посещения достопримечательностей и маршрутов следования туристов с целью создания более щадящего режима для древних сооружений. Мое хождение вызывало пристальное внимание местной охраны, однако проблемы улетучивались, стоило мне раскрыть служебное удостоверение. Захия собрал неплохих «сторожевых псов» для охраны «визитной карточки страны», что, как начальника, успокаивало меня.

Вернувшись затемно домой, вместо конверта обнаружил маленькую записку «Все забрала. Не скучай. Э.К.». Но как не скучать, если безумно ее люблю!