«К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались».

Александр Сергеевич обожал гулять по усадебному парку и любоваться скульптурами своего любимого Антонио Кановы, которых здесь было предостаточно.

После смерти Николая Борисовича, Пушкин написал в своем дневнике – «мой Юсупов умер…»

В 1903 году в парке Архангельского на аллее, по которой поэт так любил гулять,  был установлен его бюст. Аллея называется Пушкинской.

Был в Архангельском и небольшой «свечной заводик», —  фарфоровый, конечно же.

За границей закупалось «бельё» — чисто-белые заготовки фарфора, а крепостные художники расписывали его жанровыми сценками, сюжетами картин из местной галереи, видами Архангельского и сушили в специальной печи.

В продажу  эти чашки-тарелки не пускались, шли исключительно на подарки гостям усадьбы.

К настоящему времени сохранилось семьдесят тарелок, которыми можно полюбоваться в залах усадьбы.

Было здесь и хрустальное производство. Оно приносило небольшой доход. Экспериментировали с цветом и формой изделий, — получались очень красивые экземпляры, часть из которых сохранилась и тоже представлена в музее.

Николай Борисович построил здесь театр, подобного которому не было во всей России. Он называл его «музыкой для глаз».

У Юсупова, конечно же, был крепостной   театр, состоящий из большого оркестра,  танцовщиц и певиц. Но ему хотелось чего-то особенного, чего не было у других. Недаром девиз Юсуповых – «Всегда и вопреки всему!»