Когда смех утих, он продолжил:

— Уж позвольте, милейший, нам решать как следует лечить в больницах — с нравоучительным напором процедил он, ткнув в меня молотком, которым до этого лупил по кафедре.

— Ну хватит — прервал нас солидный мужчина с благородной проседью в волосах, обрамляющих его макушку и скулы. Он, полный достоинства, поднялся со своего кресла и ни один мускул не дрогнул на его надменном лице — прижизненной гипсовой маске.

— Нас здесь явно не ценят, господа! Думаю нам всем пора уходить — произнес он внушительно. Размеренной походкой он покинул зал, провожаемый подобострастными взглядами собравшихся.

Остальные, кто суетливо, пытаясь не отставать от этого очевидно уважаемого господина. Другие так же степенно, с не меньшим достоинством, стали покидать свои места.

— Но господа! Постойте! — воскликнул тип за кафедрой — Мы сейчас сможем организовать другие торги, ну дайте нам шанс — он резво соскочил с подиума и устремился за покидающими аудиторию.

— Ну знаете — оглянулся один из последних — в других учреждениях так унизительно с нами не поступали, а ведь мы можем выбирать любые больницы с которыми хотим работать!

Когда внутри никого не осталось, я решил, что мне тоже пора идти. Я тихо вышел из зала и проскользнув коридорами, среди пестрых толп, очевидно чувствующих себя в своей стихии пациентов, выскочил на улицу и наконец смог спокойно выдохнуть. Нога не напоминала о себе.