Зато мы ещё живы. Ну, мне-то что, со мной и так всё в порядке. А вот Эрик лишь бы продержался до больницы — уж там ему пришьют новые ноги, от зайчика или ещё какого кузнечика. Хм, представляю, что получится на выходе… Ладно, шутка, у него вырастут собственные, хотя, как я слышал, процесс это медленный, мучительный, требует круглосуточного переливания крови и тонну обезболивающего.
А сейчас медикаментов у нас нет — я, идиот эдакий, так торопился сбежать, что забыл поискать хоть что-нибудь среди обломков корабля. И пока я обустраивал Эрику «гнездо», подпихивая одеждой со всех сторон, он ещё и очнулся — вскоре это стало заметно по напрягшимся мышцам под моими руками и стуку зубов. Чёрт. Конечно, хорошо, что он жив, но без обезболивающего от таких повреждений рехнуться можно — вот и он, видимо, так сдурел от боли, что вцепился мысленно в моё сознание и стал требовать, чтобы я его выпил. Где-то я уже это слышал.
«Ты сам знаешь, что я этого не сделаю».
«Потому что ты идиот» — надо же, в его сознании чувствуется даже искра злости. Отлично, злость помогает держаться.
«От идиота слышу. Можешь хоть сдохнуть, но твои требования я выполнять не собираюсь».
«Очень смешно» — и Эрик обиженно замолкает, только зубы в темноте стучат.
Тоже придумал — оскорбляться из-за того, что я не хочу его убить. Суицидник хренов. Ну, зато на фоне всех его повреждений голова работает на удивление хорошо — дурная, конечно, но на привычном уровне. Это успокаивает. Как и яркие огоньки его глаз в темноте.