— Лесь, скажи мне, что ты с ними из женской солидарности! — он умоляюще посмотрел на сестру, но на ее лице не дрогнул ни единый мускул.
— Слав, в этот раз ты перешел черту. Удали.
— Внучек, я в ваших интернетах, конечно, не разбираюсь, — она сняла и протерла толстые линзы очков лежавшей под тарелкой салфеткой. — По что тебе мать до слез доводить? Да и, если правду тебе говорить, — Ольга Никифоровна нагнулась в его сторону, и сказала, понизив голос: — ты же смышленый хлопец. Признай, написал ради, как это у вас, молодых… Хайпа?
«Как же нелепо это звучит от нее… — потирая виски, думал Славик. — И ее попытки говорить «по-молодежному», и смысл, и все вот это вот!»
— Нет, я действительно так думаю. И статья получилась хорошей.
— Хор.. Хорошей? — утирая слезы, произнесла Анна Николаевна. — «Зомбация страны для жизни»?!
От этих слов передернуло всех, кроме автора. Работой он был доволен. Доволен названием, доволен содержанием, доволен собой! Да! Он, Вячеслав Ахремчик, написал о том, о чем никто не писал! Прокричал то, что все думали, боялись думать, но думали ведь! Плевать, что слов «зомбация» или «мозгосжирание» не существует, ведь и страны для жизни давно не существовало. Если она вообще хоть когда-то имела место быть.
— Ой, Славик, ну ты скажешь тоже! — бабушка поднялась, чтобы поставить чайник. К еде до сих пор никто так и не притронулся. — Нормальная у нас страна, и президент у нас нормальный, и все у нас нормально!
— Да, конечно, — подхватил, пародируя ее голос, Слава. — И зарплаты у нас хорошие, и образование, вообще, европейский уровень жизни. Да что там, европейский, лучше!
— От же ж, паразит, — Никифоровна дала ему подзатыльник. — Мы ж тебе и не Европа, а учился бы ты нормально, вместо этих своих писулек, то и жаловаться не приходилось тогда. Мне вот живется хорошо, — она поставила чайник и зажгла огонь на плите. — Пенсионеров у нас, дал Бог, не обижают. И вас тоже.
— А то, что экономика наша поджата под Большого Соседа? Что мы уже ничего не можем решить, как страна, без их разрешения? Да что там, — он поднялся, зачем-то складывая чистые тарелки в раковину, — У нас народ в принципе ничего не решает.
— Не решает, решать ему что-то надо! — они стояли друг напротив друга. У Анны Николаевны закончились слезы, Леся сидела, откинув голову назад, а Ольга Никифоровна пристально смотрела на внука, надеясь что-то втолковать олуху: — Решала ты, недоросшая! Лучше всех знаешь? Политик великий! Вот ты бы лучше…
