За бесконечно разрывающимися телефонами, в выглаженных сорочках, на этажах жужжали секретарши. Фешенебельное здание в четыреста метров высотой, чередование запаха ржаного хлеба с выведенными золотыми надписями кабинетами. Мраморные полы и пергаментные панели в обрамлении красного дерева. Бразильский палисандр, венецианская лепнина, лак цвета «Ягуар», бамбук, фактурное стекло. Длинные узкие кирпичи XIX века, привезенные из Франции… Цивилизации, которые оставляют на земле следы, по которым их узнают и судят. Природа их бессмертия определяется лишь тем, насколько хорошо их строители помирились с окружающей средой через экологичную архитектуру.

В профессии девелопера нет ничего, что мешало бы свободному падению, если только не внести ясность и чёткое очертание в намеченный план. Никому не хочется быть чайкой, попавшей в двигатель лайнера, что вызвало бы обрушение ещё одной рассыпающейся балки.

Лифт беззвучно доставил полтонны душ наверх, приглашая в холл на самый верх с раскачивающимися скрипящими тросами противовесов. Ковёр скрадывает шаги. Приближаясь к двери переговорной, Димитрос несколько раз поправил галстук – не нервничает; знает, как важен внешний вид. Отточенность движений, выверенность слов, меткость выстрела – всё это залог успешного предприятия. Пульс бьётся ровно. Как и всегда, у человека, знающего на всё ответы. Матчасть случайных чисел: в уме выстраиваются всевозможные сценарии «что, если».

В кабинете светло и просторно; окна – в пол. В синей дымке между шпилями антенн открывается вид на крыши соседних небоскрёбов.

Солнце озарило пуленепробиваемый лоб визави. С неподдельными дёргающимися скулами он сидит во главе длиннющего стола в дорогом велюровом костюме. Тёмная кожа выгодно подчёркивает белки глаз. С сумеречным сиянием пройдёт клинком дорога к разговору.

Вопреки ожиданиям, что лучшие места те, что, если сесть за стол переговоров спиною к окнам, Димитросу предложили – совсем не там; а там, где в глаза бьёт свет, и мысли спотыкаются о жалюзи.

Клиентом оказался «молодой семидесятилетний» предприниматель, со взглядом, в котором угадывалось, что у сестёр в приютских домах бананы он конфискует с исключительной целью вернуть их в зоопарк. Он подался в уличные музыканты когда-то, живя в трейлере, торгуя в подземках веселящими субстанциями, а в университете лиги Плюща – он ни разу не появился на лекции. За длиннющим столом сидит он впервые, и сидит именно он, перепутав дверь кабинета; беспощаден к конфетам из хрустальных ваз.

Когда Димитроса усадили телохранители, похлопав его по плечу, их хозяин, наполняя карманы конфетами, даже не привстал, чтобы выразить своё приветствие; он лишь молча отшвырнул свою визитку, закрутив её так, что острые края её чуть не вонзились в руку Димитросу. Беня Коломенский, специалист, – было написано на ней, и более ничего.

В футболке, с надписью о непорочном образе жизни, в комнату зашёл Гарри Аггавара. На нём были розовый балахон и джинсы, а на голове – малиновая феска. Постучав по дереву трижды, словно взывая к защите своего персидского божества, он спешно уселся за стол, устроившись напротив; откинулся на спинку кресла и начал сверлить взглядом, выкатив свои бычьи глаза с синими линзами. Поиграв у носа золотыми перстнями и татуировкой на своей длинной шее, он наконец прервал слегка затянувшееся молчание:

— Прямо под нами проходит метро с водопроводом. Власти города предупредили нас, что если мы увеличим арендную нагрузку, то придётся перекрыть несколько улиц на случай ремонтных работ. Какие будут соображения?

— Здание, в котором мы находимся, – начал Димитрос, – имеет крепкую железобетонную сердцевину, широкие лестницы и более толстое пожаростойкое покрытие стальных колонн. Сложив все за и против, вам нужен трубчатый каркас в виде дополнительного кессонного укрепления.

Беня, опустошив последнюю вазу с конфетами, решил отреагировать по-умному:

— Что-то я не понял, что нам тут только что в газету пытались завернуть про кессон? – сказал он, смахивая со стола орехи.

— Погоди ты… У нас с тобой механические этажи какие? – обратился к нему Гарри. — … Электроподстанция там, всякие связки, перекладины?

— Ну, пятый, шестой, – громыхал Беня, стряхивая со своего велюра шелуху.

— А аренда сколько у нас вообще по загрузке? – Аггавара и Беня начали решать вопросы, которые нельзя было решить раньше.

— Турсунай, сколько у нас аренда в данный момент? – загромыхал куда-то в потолок Беня, напугав до чёртиков Димитроса.

— Четырнадцать процентов, Бенедикт Базиликович, – ответила помощница из соседней комнаты, в которой она успела вымыть пол и намолоть эфиопский кофе.

Гарри вернулся к Димитросу:

—  Итак, у нас сорок семь этажей отведено под офисы, выше только баки охладителя для системы пожаротушения. Что конкретно вы можете предложить для действующего здания, чтобы оно стало выше и не провалилось вниз?

— Разве что перенести здание в Сильверстайн Фэмили Парк, – входя в комнату, расплылся в улыбке ещё один переговорщик. — Позвольте представиться, Сэмюэль Башир, компаньон этих… тружеников.

— Очень приятно, – протянул ему руку Димитрос, выйдя из-за стола, почувствовав облегчение, которое, однако, продлилось недолго: сразу после того, как Башир влился в переговоры, он перешёл на феню, которую Димитрос уже не понимал. Греку оставалось озираться по сторонам, с желанием удалиться куда-нибудь вглубь комнаты, чтобы расстелить там себе матрац.

После бессвязной речи тружеников, выяснилось, что коллективным разумом завладел Гарри, у которого в здании выкуплены все квартиры; даже статуи львов на крыше небоскрёба он присвоил себе по праву собственности.

Наполненное романтизмом пространство: в аренду шли лофты для лёгких арт-студий и кинки вечеринок законодателей моды… Димитрос заморгал, когда все трое уставились на него в новом молчании. Вот таких и нельзя пускать в цивилизованное общество. Нарушители общественного порядка, подначивающие зарабатывать на своих творческих импульсах и астральных озарениях. Что характерно, одному такому, мягко говоря, представителю свободного падения позволили говорить от лица остальных управляющих, которые даже не разбираются в стратегии ведения переговоров. 

Тишину нарушил Гарри:

— И что нам теперь делать? – развёл он руками, и компаньоны вновь схлестнулись в болтовне, перекладывая одни известные им кирпичики в известную им кладку.

— Он хочет сказать, – придвинулся Башир к Димитросу, пока за ними слышалась небольшая истерика Гарри, – что мы пригласили вас, как специалиста, чтобы вы порекомендовали нам что-то с эстетической стороны вопроса.

— В плане? – с удивлением спросил Димитрос.

— В плане улучшения рабочих площадей.

— Снести здание. Убрать подчистую, – вымолвил Димитрос. Он раскрыл планшетник на странице сразу с готовым решением. На экране высветилось изображение массивного сооружения, некогда величественного, а теперь выцветшего «здания Гетсби». Неужели, где-то ещё такие сохранились? Разве что в головах ютившихся мигрантов. Обшарпанные стены, причудливая лепнина, безголовые львы, многоярусные балконы вопиюще зелёного оттенка.

— Ну не сносить же мне здание самолётом? – возразил Гарри.

— Зачем? Для этого есть техника. — Димитрос открыто взглянул всем в глаза, и у Гарри на шее вновь заиграл синий паук.

Димитрос повернулся к Сэмюэлю Баширу, но увидел, что тот презренно подвернул нижнюю губу.

Не одобрил предложение о сносе и новом здании на месте старого Беня, который отмахивался от Димитроса как от назойливой мухи.

— Оттого, что вы выставляете городскую архитектуру в неприглядном свете, мы расчищаем поверхность земли, – не унывал великий Димитрос. — Когда я снесу здание, вы построите на месте – новое, современное, – обвёл он всех заново своим острым взглядом. — Ваше строение не отличается от других решений. Здесь же, у вас появится прекраснейший современный дизайн: высококачественная планировка, с проработанной вентиляцией, ровными стенами, стильной покраской, без всяких излишек в планировании.

— Хорошо, что он не стал изгонять из наших пентхаусов таких толстосумов как мы! – отпустил непонятную шутку Гарри, посмотрев на Башира. — И бедных романтиков тоже не стал туда заселять, а предложил снести всё вместе с ними.

— Не слишком ли он много на себя берёт? – возмутился Башир. – Он считает себя локомотивом. Мир уже давно раскручен, да так, что ему бы нужно притормозить, иначе все небоскребы сложатся как карточные дома. – Сэмюэль мотал головой, от чего закашлялся. Димитрос похлопал его по спине, не понимая ни слова, о чём говорили труженики; он притянул к Баширу пустую конфетницу, в которую налил из бутылки воды. На потолке зашевелилась видеокамера в сторону придвинутой вазочки. Прибежавшая Турсунай всыпала новую партию конфет и убежала. Димитрос продолжил:

— Неужели вы не понимаете, что спасаете свои нервы и силы, и городские власти не станут с вами судиться, пока вы не обрушили станцию метро под вами? Ничего не случится, если, теряя в остатке, – вы приобретаете спокойствие и надёжность. Что у вас сейчас? Проблема с акцентами и участием в финансировании. Ваши партнёры не тянут квартплату, видно, что вы пригласили меня, чтобы залатать свои дыры, расселив своих банкиров в пентхаусах с глянцевыми потолками. Новый небоскрёб привлечёт больше внимания, – доставал из своей презентации всё новые и новые файлы Димитрос. — Освещённый подсветкой, широкие окна, солидные вычурные карнизы. К вам потянутся люди – постояльцы другого уровня.

— С нашими постояльцами всё в порядке! – запротестовал Сэмюэль Башир. — Гарри! Объясни ты ему наконец. Неужто он почитает нас совсем за новичков.

— Мы не можем выбиться из общественной колеи, перерезав вены, менять городскую концепцию застройки, – спокойно заговорил Гарри. — Соль земли в том, – бизнесмен зажестикулировал в сторону Бени, который потянулся к конфетнице, – что это – жизнь, собранная из пазлов. И её я хочу воскресить; тогда мой стиль сработает. Можно загубить в одночасье не только судьбы героев, но и все предыдущие главы. – Гарри показал на соседнее здание бизнес-центра, у которого были похожие проблемы с фундаментом.

— Он имеет в виду, что здание нуждается в реставрации прежде, чем в его сносе, – поддержал компаньона семидесятилетний Башир. — То, что предлагаете вы, – преждевременно, я бы сказал, контрпродуктивно. Да, стены старые, могут обрушиться – так укрепите их! – хлопнул он по столу, оставив след от своей влажной ладони.

Слышать подобные заявление о том, что по сути аварийное здание нуждается в реставрации, после того, как Димитрос постарался обрисовать всем выгоды от нового проекта, по меньшей мере явилось поворотной точкой в переговорах. Готовность предоставить ровную поверхность не впечатлила заказчика, который не захотел менять городской облик, смирившись с ночлежкой мертвеца в парке под открытым небом.

На Димитроса уставился Беня, внутренне что-то в себе похоронив. Гарри поднялся из-за стола и молча подошёл к окну. Один Сэмюэль поддавался мысленному считыванию, и Димитрос продолжал взламывать телодвижения присутствующих, рефлекторно надеясь, что распознание мимики поможет ему одержать верх в этой сделке. В ситуации, когда труженики-компаньоны не годились для ментального взлома, вынудило Димитроса отложить свой планшет, тем более, что он протолкнул идею только наполовину.

— Попробуйте понять, – замерцал своим огненно-синим взглядом Гарри Аггавара, – позади меня неблагоприятный район, хоть это и городская черта. Внизу – турецкий рынок, продавцы ковровых дорожек; индусы с овощами и блеющими коровами. Там даже кэб проезжает мимо, не останавливаясь… У нас не селятся люди без вдохновения: к ним оно приходит от песка с ветром, от городской суеты. Вы слышите? Мы позвали вас как человека с заморской душой, в ожидании, что вы принесёте нам этот песок, но вы несёте пыль от бульдозера.

Димитрос почувствовал, что разговор плавно съезжает в нравоучение. Неужели, он недооценил ситуацию, или с ним сыграли партию в дурака? Гарри, который заправил руки в карманы своего левайса, продолжал толкать свою речь: — Знаете, почему я ношу этот дурацкий колпак? Под ним – титановая пластина на пол черепа – память об этих улицах. Посмотрите! Вы видите? – обратился в сторону соседних небоскрёбов Гарри. — Пустота. Вот, что будет, если на месте нашего детища выстроить новое, безликое, тайное, несущее медленное умирание от того, что никто не видит неба.

— Да. Цвета нынче броские, – поддержал компаньона Башир. — Да вот только о стеклянном потолке никто не позаботился. Дом пульсирует, бьётся страстью среди улочек, хранит в себе сердца людей во все времена, а над головой по-прежнему – серость. Мы любим серость, – прицелился в Беню свёрнутым фантиком Сэмюэль Башир, – а ваши методы немного не вписываются в мышление свободного странника. Мы за прогресс, а не за эволюцию! 

Абсурдная ситуация. Непонятные, но узнаваемые слова о жизни на высоте. Пентхаусы считаются лучшими на рынке и, как правило, самыми дорогими, с прекрасным видом, большими жилыми помещениями и первоклассными удобствами, но только – не в аварийном здании! Провались пропадом эта школа менеджмента – здесь дела похлеще. Непонятно, как у этих толстосумов всё работает в голове, и как ещё не отняли у них право собственности в департаменте подземки? Димитросу здесь больше не место. Его знания исчерпаны, загублены. Получив диплом, человек начинает применять свои навыки, буквально тараня стены, но оказывается, что сила и напористость – проявляются не в том месте и не в тот час; чтобы быть счастливым во всём, нужно уметь уступать и пользоваться свободой направления ветра.

Димитрос думал, что он удачлив в своём деле. Он не привык идти на уступки и поэтому придерживался одной формулы успеха. К тому же, такие как он, – а он непременно считал себя таковым, – делают этот мир, именно делают! В противном случае, если дать слабину чувствам, этот мир тут же прогнёт тебя своим грузом невежества. С таким чувством он летел в большой город на сделку века; именно его компанию предпочли акулы бизнеса, посчитав, что такой застройщик со средиземноморским менталитетом сможет укрепить идейный нерв всего устремляющегося ввысь своими бетонными конструкциями, невзирая на дорогую землю и на не без того уродливые строения. По итогам встречи, выяснилось, что Димитрос не смог быть распознан «своим», наоборот, он показался таким же потребителем, как и все они, у которых единственным мерилом успеха являются деньги.

Двери за спиной закрылись. Лифт нехотя потянул вниз. Его только что изгнали с небес за непреднамеренное убийство.