Чувства лежат в основе другого измерения – стремлении познать неизвестность: тщетность от привычки наполнять жизнь динамичными событиями, попытка выполнить любую задачу, будь то – проконтролировать замену гостиничного тюбика с зубной пастой – для Димитроса он обязательно должен быть полным, – до наслаждения тем временем, в котором его подруга так и останется запертой среди событий из прошлого, не выйдя из своего беззаботного детства, когда мама её была рядом, и… когда ребёнок её случайно захлебнулся в пруду.

Димитрос огляделся. За открытыми дверями кабины в пустом восьмиместном салоне спокойно работали пилоты. С ней он так и не встретился. В аэропорт она так и не пришла, и даже не перезвонила. Надо было просить у быка хотя бы компанию себе в салон. Он задвинул чемодан под полированный столик с парой фужеров на нём и у выхода с надписью: «Двери закрыты» прижался подбородком к своему мобильнику. Он снова и снова проверял входящие и набирал Соню, у которой по-прежнему номер был отключён. Двигатели прогрели, и они завелись. Медленно поплыла точка невозврата. Буквенные и цифровые символы. Персональный номер и курс полосы – проходили в синем иллюминаторе: тянулись белыми табличками из-за большой загруженности, а впереди выстроилась целая вереница на взлёт.

Вдоль линий с жёлтой разметкой бизнес-джет остановился в ожидании разрешения взмыть поскорее в небо. Неприступная крепость. Оборонительные стены малорослого Крита, зелёные крыши особняков и родные скалистые берега – вновь пронесутся перед глазами Димитроса. Пройдут свершения, за которыми он порешает вопросы с инженерными сетями в придорожном кафе, а за одно – предложит снести великую китайскую стену. Разменная монета, подброшенная оборотной стороной: тебе бы лучше любить, когда любится, а проиграв, – вспоминай Гарри с его надписью на футболке: «Devil is a loser, and he`s my bitch…»

Гольфстрим уже выкатил на предварительный старт. Нуар резко сменился ослепительным светом… Тогда бы Димитрос осуществил целую идею взять её с собой – в другой мир…; но мы уже на взлёте. Пристегните ремни. Сквозь шум воздуха, поступающего в салон, послышалась знакомая, манящая, терзающая душу от настроенного индивидуального звонка мелодия. Димитрос хотел вскочить, но ремень безопасности удержал его на месте. Ещё секунда, чтобы отстегнуться и схватить разрывающийся мобильник, который он откинул на соседнее кресло, на котором Димитрос увидел долгожданное имя.

— Соня!

— Не могла ответить раньше… Прости.

— Афины папа лима, на предварительном, в ожидании взлёта, пять девять ноль.

— Гольфстрим, Афины папа, лима пять девять ноль, взлёт разрешён…

— Траволта!! – заорал из салона Димитрос в кабину пилотам. Я не лечу. – Повалив со столика пустые фужеры, Димитрос бросился нащупывать ручку «ОПЕН».

— Да ты что!? В кабине наддув работает, взлетаем! – крикнул ему из кабины Траволта.

— Открывай свою калитку! Неустойку спишем на Оскара.

— Прошу Вас, вернитесь на своё место и пристегните ремень, – попыталась остановить его ошалевшая стюардесса, у которой в волосах была заколка в виде змеи.

Под звуки ревущих движков, на зебру мягко опустились ступени. Перед тем как их снова поднять, стюардесса увидела белую спину Димитроса: по залитому солнцем перрону он бежал сломя голову и успел мелькнуть, скрывшись за блестящим топливозаправщиком. «Что я делаю?» – слышался смех Оскара: «Пшик в большом городе». Логика невыверенных смыслов. Тактика новых линий, распознание эмоций, непредвзятость совета, недвусмысленные намёки – всё затуманилось в голове… Димитроса вели под белы рученьки сотрудники службы безопасности аэропорта, когда он не добежал до стеклянного здания терминала буквально трёх шагов.

Звуком проходящих лайнеров растерянность заглушает веру в собственные силы. Внутренний целебный источник Димитроса сыграл с ним злую шутку, заставив сконцентрироваться на неизвестности. Сегодня Гольфстрим не станет катафалком для чаек, и нужно выбираться из темноты. Димитрос обернулся, чтобы посмотреть, находится ли ещё бизнес-джет на полосе. Экипажу он устроил сегодня бенефис. Наверняка, они запишут в бортовой журнал воображаемую поломку, чтобы прикрыть безрассудство пассажира.

Мелодия больше не играла. Мобильник молчал, не желая сотрудничать. Самолётик ещё реально догнать, стоит только прокрутить всё в обратном порядке: сесть в пустое кресло, окончить школу чувств с золотой медалью, применить всю палитру новых решений, расплатиться с бедными романтиками за проход через турникет, через который, проносясь, выветриваются все талисманы.

Димитрос заупрямился, когда в зоне досмотра у него забрали мобильник.

— Этот грек говорит, что отправился восвояси, но уже на борту, говорит, увидел какой-то знак свыше или ему показалось, – по телефону разговаривал лысоватый дознаватель. — Никаких удостоверений при нём нет, самолёт его улетел. – Закончив разговор, офицер обратился к Димитросу: — Вы по-прежнему верите в чудеса или считаете свой поступок за глупость? Вы понимаете, что вы организовали лётное происшествие? Кто теперь за это ответит?

— Золотые лапти, – глядя умоляюще на офицера, заговорил Димитрос. — Я не хочу их отдавать в залог.

— Что вы делали на лётном поле?

— Я решил вернуться, – охотно начал сотрудничать Димитрос, ощущая, что именно к этому поступку привела вся его жизнь.

— У вас есть кто-то в городе, кто может подтвердить вашу личность?

— Меня зовут Димитрос Казантакис. Я гражданин Греции, летел домой, на Кипр. Прошу прощения, что мой паспорт остался в Гольфстриме, в моём пиджаке.

Охрана держала руки на кобуре и слушала. Не стоит так подставляться, чтобы беспокоить Гарри, Беню и Башира по всякой мелочи с задержанием, да ещё при невыясненных обстоятельствах. Тут минимум – терроризм налицо, как бы не пришлось перерезать вены в другом месте.

— Знаете, я приехал разобраться с вашими небоскрёбами, но меня неправильно поняли.

Офицер взял фигурку, которую нашли у Димитроса. Повертев её в руках, он протянул ему мобильник:

— Звоните кому-нибудь.

— Оскар – мой друг. Он сейчас в Бостоне. У него там важные переговоры. Сейчас он подтвердит.

За спиной заскучали два накаченных секьюрити, когда на громкой связи последовали продолжительные гудки вызова. Хрипло завибрировали металлические стенки громкоговорителя, из которого послышалось сквозь смех:

— Алло!

Офицер сухо наблюдал: сквозь доносящийся резвый смех в динамике, Димитрос отчаянно пытался вставить слово:

— Оск.. Позови Оскара! Оскар! Ты там?.. Передай ему трубку. Нужен Оскар, чтобы подтвердил мою личность… Оскар?!

Димитрос чувствовал всю нелепость сложившейся ситуации. Девушка, наконец, перестала визжать и заговорила:

— Я готова подтвердить личность любого, – так же с хохотом отключив связь.

В последующей тишине иностранцем стало быть ещё неуютнее. Глаза напротив требовали разъяснений. Димитрос – лучший в мире переговорщик, не может разрулить простую ситуацию. Соня. До неё нужно дозвониться, да и как посмотрит офицер на то, что она в стране у них, возможно, нелегально?

— В таком случае, – собрался перейти к неприятной части беседы офицер, — исходя из того, что вы нарушили территорию частной собственности, и у вас никого нет в городе…

В комнату зашла сотрудница аэропорта, приложив к двери свой зелёный электронный пропуск. В руках у неё была кипа бумаг:

— Эта девушка говорит, что опоздала в аэропорт.

Аромат Катиных духов Димитрос узнал, как только та вошла, пройдя процедуру проверки.

— Софья Биргманн, у вас в паспорте стоит отметка, что учебная виза просрочена, – свою прерогативу офицер применял жёстко, но справедливо. — Вы прибыли из Одессы и уже как пять лет живёте здесь без разрешения?

Димитрос, сидевший на стуле в наручниках, взглянул на Катю: та, не отводя от Димитроса своих серых глаз, начала рассказывать офицеру:

— Я знаю этого человека. Вместе с ним мы общались в сети и ещё гуляли в парке. 

— Как зовут вашего работодателя? Кто взял вас на работу? Ведь вы на что-то живёте?

Димитрос поднялся со стула:

— Не легко, понимаю, – начал он улаживать недоразумение. — Авиационное происшествие, движение перегружено. Ещё я тут со своим частным рейсом, – он вытянул руки к Кате и взял её за руки. — Но мы уже улетаем и более вас не потревожим, сказал он, обратившись к офицеру.

Офицер нахмурился, переводя взгляд то на Соню, то на гостя из Греции. Где-то в глубине комнаты затрезвонил телефон, поговорив по которому, дознаватель сообщил:

— Пилоты вашего джета связались с аэропортовыми службами через диспетчера. Дело будет урегулировано, если вы покинете Штаты в течении суток. Сделайте это обычным рейсом и не попадайте больше в такие ситуации. – Офицер отдал Соне паспорт, и не попрощавшись, вышел из комнаты.

Соня повернулась к Димитросу – тот стоял, едва касавшись головой осветительного прибора. Он обнял нелегальную мигрантку, прижавшись губами к её шраму. У обоих не осталось выхода. Нарушение частной собственности и миграционного режима – серьёзное преступление.

Димитрос выпрыгнул из самолётика на взлётную полосу, без документов, всего с одним брелоком, который, может быть, стал для него талисманом. Соня знала, в который час Димитрос вылетает; у зелёного коридора она выяснила, что с частным рейсом произошла загвоздка. Она увидела Димитроса, и подтвердила его личность. Но теперь ей предписано покинуть страну.

— Так значит нет никакой Кати? В парке ты мне не сказала, что забросила учебу. – Димитрос и Соня стояли у информационной стойки, чтобы по факсу получить копию паспорта Димитроса.

— Всё отлично прочитывается, кроме нескольких цифр сверху, – девушка водила по факсовой бумаге своими тонкими пальцами. На пиджаке у неё был значок лайнера, на котором красными цифрами был указан телефон службы спасения.

— Запросите, пожалуйста, копию повторно, – обратился к ней Димитрос и повернулся к Соне, чтобы выслушать её на счёт учёбы.

— Я начала работать, оплачивая счета, и высылала домой деньги. Потом многое в мире изменилось, и Одесса стал городом-призраком. Кстати, специалистов твоего уровня там очень не хватает.

Получив, наконец, копию своего паспорта через факс, Димитрос, зажав в руке статуэтку с «метающей диск», предложил Соне отгадать, в какой руке:

— Угадываю – полетишь со мной? – спросила она.

— Если у вас открыли воздушный коридор, – ответил Димитрос.

— Ах, это ваше «если», – неожиданно ударила Соня и попала по зажатой статуэтке.

В салоне Димитрос слушал русскую речь. Смотрел, как стюардессы предусмотрительно закрывают сверху багажные полки. Мать успокаивала ребёнка в пристежной люльке, а кто-то листал бортовую прессу. Переплетение судеб. Некрасивые чайки, оказавшиеся на местах D и F. Между ними –  пассажир, с которым Димитрос поменялся местами, пересев к Соне.

— Прямо как на диванчике с омелой, – улыбнулась она.

— А разве у меня был выбор? – спросил Димитрос Соню, волосы которой наполнились лёгким каштаном, когда лайнер вывернул на взлёт.

— Выбор есть всегда. Просто не всегда им могут правильно распорядиться.

— Больше не буду сносить здания. Буду их только строить, – замурлыкал Димитрос, как кот у миски.

— Давай для начала прилетим, – ущипнула Димитроса Соня, вернув себе наивный девичий взгляд.

Димитрос опустил её увесистую руку и достал из кармана коробочку, которую он снял с витрины сувенирного магазина в аэропорту. Браслетик, на котором в посеребренных ободках болталась пара зелёных лаптей из турмалина.

— Я не помню, говорил ли я тебе или нет, но я любитель нестыковок, – надел он его на запястье подруги, посчитав, что лапти выглядят не хуже золотых.

— Да, это я заметила.

Так пали оборонительные стены в сердце Димитроса, который казался неприступной цитаделью, но, пройдя путь новых свершений, преобразившись в созидателя, поменяв бульдозер на подъемный кран, он превратился в городского архитектора. Теперь разрушенные неприступные стены напоминают ему родные скалистые берега, в которые волны врезаются… В дверь уже давно стучали. Димитрос не сразу понял, где находится, пока не обнаружил, что лежит одетый, взобравшись ногами на кровать. Когда он открыл дверь, то увидел Оскара:

— Мы же договорились встретиться через пятнадцать минут, – зашёл он к нему в номер.

— У тебя вроде была газета?

— Какая газета? – Оскар с любопытством взглянул на Димитроса, после чего пролистнул какую-то рекламу на столике.

— А как же Катя?

— Соню я помню, – продолжал он листать буклет, – по твоим же рассказам; или пока ты лежишь здесь, ты грезишь другой?

— Оскар, прости, мне нужно сделать звонок, – я мигом.

— Ах, любовь! – подразнил его Оскар, когда его выпихивали из номера. — Это и есть незыблемое чувство, – пшик в большом городе. – Димитрос закрыл за ним дверь: «Пять минут!» – услышал он из-за неё голос компаньона.

По телефону Димитрос набрал бар «Мотороллер и Роза». В трубке раздался мужской голос:

— Чем я могу помочь?

— Здравствуйте, это Димитрос, у вас работает Соня, передайте ей трубку.

— Разве вы не в курсе? Тут такое! На соседней улице в небоскрёб врезался самолёт.

— А Соня, где она?

— Она сегодня не вышла.

Оранжево-персиковые розы бельведер. В сочетании с тёмно-зелёной листвой. Сильнорослые, аккуратные кусты. Свежая глянцевая листва расцвела шапкой невыгорающих цветков в сознании Димитроса. Когда он выходил, он почувствовал их нежный запах, хотя в номере их не было.

Всё реально, потому что эту реальность изменили мы. Ты меняешь реальность лёгкой полировкой бронзового носа. Статуя разъярённого быка подпускает к себе тех, кто шепчет ему на удачу. С тобой здороваются те, кто вечером не отдаёт деньги. Амулеты от сглаза, чёрные кошки, плевки через плечо, стуки по дереву… Димитрос не привык задавать вопросов даже самому себе. Не привык бояться малозаметных чёрных кошек из-за чумы или просыпать соль из-за её дороговизны. Незачем… Димитрос спустился к Оскару, чтобы обсудить с ним очередные выгоды от разрушенного здания бизнес-центра. Всё, как он и хотел. Лучше двигаться по инерции, не став жертвой магического мышления.

В жизни бывает один только день, и ты его прекрасно знаешь, можешь узнать, определить с филигранной точностью, что именно в этот день с тобой происходит самое загадочное и непредсказуемое событие. Что такое успех, чем просто счастье или везение? Можно ли быть успешным предприимчивым человеком и одновременно чувственной, духовно развитой, сострадающей личностью, или это миф, портящий статистику? Если ты стремишься к успеху, то тебе нужно придерживаться строгих правил, которые установлены гуру высшего менеджмента. Эти правила установлены для потребления, а не для того, чтобы отдавать своё сердце. Общество развивается по своим потребительским законам; для того, чтобы быть счастливым, нужно идти вперед, не оглядываясь даже на звёзды.