Я рассчитался с отелем и перебрался в Nokomis. Стандартный небольшой дом без бассейна, без садика, только пара кустов перед входом, а через два метра чужая территория. Рядом небольшой общественный бассейн с душем для членов комьюнити. Жизнь за забором и входом по электронному пропуску. Посторонних быть не должно, а где нет забора, там болото с крокодилами. Это нормально.

Ленок, как-то за ужином спросила:

— А почему ты не хочешь вернуться к нормальной жизни?

— Ленок, я уже умер для всех. Я призрак, который откликается только на позывной.

— Тебе так нравится жить?

— У меня нет другого варианта. Я подписал контракт.

— А потом, после окончания?

— Вот у тебя хороший дом, рядом магазин и есть добрые соседи. Но выехать за пределы забора тебе нельзя.

— Это похоже на тюрьму.

— Точно, которая имеет 5 звёздочек. Это заколдованный круг. Дожил, хорошо. Не дожил, тоже неплохо, умирают все, только в разное время.

Мы прожили вместе месяц, как будто не расставались. Больше у меня не было возможности с ней видеться. Да Ленок на это и не рассчитывала.

     Потом меня поселили в Северной Каролине, мне там нравилось. Город Шарлот очень красивый. Там получил письмо. Надо приехать в Майами на вечеринку, на юбилей, которого нет. У всех контрактников есть тёмные пятна в биографии. На вечеринках эти пятна отмывают, точнее, старший кому-то приносит документ, что адвокаты своё дело сделали. Этот факт мы хором и отмечаем. У меня вполне хватает таких пятен, поэтому отказываться я не могу. Адвокаты работают постоянно, но выйти чистым на 100% ещё никому не удалось. Потом пригласят на следующую вечеринку, когда решится вопрос с очередным пятном. Жить под чужим именем не сладко. Как говорил голос за кадром в фильме “17 мгновений весны”, женщина агент при родах всегда будет кричать “мама, мамочка» на родном языке. Точно не помню, но смысл правильный. Мне придётся умирать русским. Таков закон природы.